Клеймённые уродством

Он спокойно вышел из укрытия, направился по коридору. Квартира выглядела плохо, но видимо мужчина, живший тут, не сильно заботился о ее внешнем виде. Зеленые обои были местами ободраны, раскиданная обувь по прихожей. С кухни несло чем-то протухшим в перемешку с погоревшим. Я поморщилась — с тех пор, как я получила возможность жить нормально, то перестала переносить грязные квартиры и грязь в принципе. Тоже самое касалось беспорядка. Редко в нашей комнате с Питом можно было найти разбросанные по полу вещи — я шипела на него за каждый носок или футболку, если находила их за пределами шкафа. Направо уходил коридор с сан узлом и двумя комнатами. На кухне виднелся только столик и большое окно в крупной, немного винтажной решетке.

Он был таким же жалким, как и его сестра. Такой же загнанный в угол зверек, который скалится и хочет умолять о пощаде, но понимает что ее можно не ждать. Слишком много он зла причинил мне, слишком зол на него за это был Питер и слишком равнодушна к его жизни была я. Единственное чего мне хотелось — что бы дядя поскорее отправился в небытие и не на перерождение, как это обычно происходит, а исчез навсегда, словно его и не существовало никогда прежде.

Питер просто сжег его. Так, как я могла тогда сжечь парнишку, полезшего к нас с Марго. Я выходила из дома с чувством торжества — все таки они оба получили свое. Пусть не от меня, а от того, кого я когда ненавидела. Мельком глянула на Пита, тот, кажется тоже был доволен. Вместе с их смертью сгорела и эта тяжесть, что терзала меня всю жизнь. Все эти воспоминания как-то поблекли и со временем даже забылись. Только иногда мне снились кошмары, но я уже не вскакивала с криком, переносила куда легче.

До войны оставалось еще 4 месяца. За это время мы спокойно доделали помещение бара, открыли его, не ожидав, что придет такое количество народу. Фонис Фарм стал многим родным причалом. Название обычное, где-то услышали на улице и особое значение в него закладывать не стали. Зачем? Были пьянки, музыка и жизнь. Впервые наливая стопку виски, я осознала, что все таки настолько я живая. И что вся эта срань с матерью и Хайло осталась в прошлом. Брат снова был мне братом, об которого я грелась по ночам. Не на нем и не под ним. Не путайте.

Стив остыл, Харос больше не появлялся, и все наладилось, но я чувствовала нечто. Нечто серьёзное, пугающее до усрачки.

Война, конечно, не в глобальном смысле. Началось все с того, что Джессику изнасиловали.

Глава 14. Решение

Это были обычные последние часы перед закрытием. Приглушённый свет, неоновые вывески, горящие преимущественно красным и фиолетовым. Людей практически не было, осталась может пара-тройка столов с уже оплаченными заказами. Благодать. Я натирала свежевымытые бокалы с задумчивым и немного замученным видом пялясь в одну точку. Работая уже восьмую смену подряд и спя часа по 4 часа в сутки, я вымоталась. Ждала когда закончится эта — потом еще один выход два дня долгожданных выходных. Персонала еще толком не набрали, работали сами, так что ходили злые, разве что на гостей не кидались. Но после пары шлепков по заднице у меня сдавали нервы и я в крайне вежливой форме объясняла мужикам, чаще одетым по обычному и напившимся в свинку, где окажутся их гениталии в случае, если их жест в мою сторону повторится еще раз. Срабатывало не всегда, к сожалению, и приходилось выполнять свои обещания. Так что в скором времени меня в определенных кругах начали побаиваться, называя детоубийцей.

После случая с дядей и матерью границы морали стерлись совершенно. Я смотрела на людей, как на кожаные мешки, наполненные мясом. Циничность с сарказмом просто затмевали любые чувства и со временем я начала понимать, что жестокость и ярость берет свою долю моего разума. Когда меня оскорбляли — я не задумываясь била по болевым точкам. Когда пытались ударить, отправляла в реанимацию ударами тяжелых ботинок и короткими ножами. Пит как-то сказал, что я начинаю сходить с ума, а я подошла и просто нагло засосала его, засмеялась и пошла в бар обратно в зал, оставив недоумевающего парня докуривать сигарету. Может у меня и правда ехала крыша — было как-то наплевать. Слишком сильно на мне сказался тот день, слишком много произошло

Джесс ввалилась за полчаса до закрытия, рыдая, запахнувшись в клетчатую рубашку. Все щеки были почти черными от потекшей туши, волосы, убранные в хвост, растрёпаны. Питер, мешая какой-то девчонке с зеленными волосами коктейль, сунул всю приблуду мне и бросился в зал. Взболтав напиток и небрежно, но красиво вылив его в стакан, я, обтирая руки полотенцем последовала за ним. Джессику трясло.