Клеймённые уродством

— Ты думаешь меня кто-то остановит? — я усмехнулся, сильнее сжав ее руку. Холодная. — Ты представить себе не можешь через какое дерьмо мы вместе прошли. Муж, брат, да плевать. У нее нет родственников ближе меня. Я готов отсидеть потом положенное ради нескольких минут. Хотя меня итак могут загрести, так что знаешь, все равно.

Она опять будет плакать. Опять вздрагивать, цепляться за мою рубашку и глухо рыдать, трястись. Не могу ее такой видеть, больно до безумия. А увижу ли? Нет, об этом даже думать нельзя. Она выкарабкается, всегда выбирается. Сильная. Усмешка. Хэла все-таки, этих попробуй убей в какой бы они оболочке не находились. Поверьте, я пытался — даже мне иной раз не под силу. Наверное, это второе худшее воспоминание из этой жизни. Первое было в тот день, когда она смотрела на меня с ненавистью и болью в глазах. Я чувствовал, как она мечется, как на самом деле хочет остаться, но как при этом ненависть и воспоминания из детства берут свое. Бедняга. Все таки сколько на нее свалилось только потому, что она моя жена, дочь этих двоих, подруга Хароса и остальной компании. В отличии от Элис я помнил все. Абсолютно. Всегда вспоминаю, потом мучаюсь всю жизнь, потому что рассказать не решаюсь. Другие миры, драконы, друиды, демоны… кому это нужно? Кто вообще поверит во всю чушь, правда? Все живут своим чередом, своими жизнями и в них нет места настоящей правде. Я думал, что если начну рассказывать, то Элис решит, мол свихнулся. После визита Хароса стало ясно, что в этот раз будет проще. Просвятить ее можно, но не сильно — есть у нее воспоминания, о который лучше не знать вовсе.

Девушка чуть шевельнулась, слабо мотнула головой, застонала. Медбрат подорвался, начал что-то спрашивать, подолбил в кабину водителя, мол, быстрее.

— Больно… — она зажмурилась, сморщила лицо.

— Не двигайтесь, мисс, вы понимаете где находитесь?

— Да откуда… Блять…

Кажется она вняла его совету, оставив попытки пошевелится.

— Вас везут в больницу, вы можете говорить?…

Мне стало дурно. Такая живая, яркая всегда, а сейчас бледная как мел, еле ворочавшая языком. Ее забрасывали стандартными вопросами, Элис что-то отвечала, периодически посылая парня нахер и просила быть потише и говорить медленнее.

Я просидел добрых пару или тройку часов в фое больницы, спустил всю мелочь, что отрыл по карманам на кофе из автомата и пачку сигарет в ларьке неподалеку. Выходил курить каждый минут пятнадцать, поглядывая через прозрачное стекло на холлом — я знал, что ко мне должен выйти человек возраста преклонного.

Периодически ко мне подходили врачи, спрашивали требуется ли мне помощь, но я только отмахивался и постоянно палил на часы. Думаю, мое лицо говорило об обратном — кровавые подтеки, по лбу, у самых волос тянулась глубокая царапина, сломанный нос, который мне, впрочем, вправил еще тот парнишка в скорой, за что ему бесконечная благодарность. И сам конечно умею, но все же лучше это делать либо кому-то другому, либо самому и желательно перед зеркалом. В конце концов я пошел умываться, что бы не сильно смущать честный люд своим видом — стал выглядеть немного получше, холодная вода взбодрила, но нервозность не прогнала. Я долго стоял перед зеркалом в туалете, глядя на себя исподлобья, окончательно запихивая друидскую натуру обратно, в глубину души. Не надо мне фонить здесь, и без того наследили. Проблем с правительством не хватало, разгребать из-за решетки я их не смогу. Некоторые места на теле все равно ныли, я подозревал что в руке трещина, скорее всего запястье на другой я растянул, и еще куча мелочи, которые вываливались в неприятности. Регенерация справлялась успешно, несколько особо глубоких царапин уже затягивались, оставляя грубые, опухшие шрамы.

— Питер Вагнер?

— Да?

Я не сразу даже подорвался с места. Черт, давно не слышал свою фамилию. Именно мою, данную когда-то при рождении. Ко мне направлялся мужчина средних лет с начавшей пробиваться сединой. Статная походка, руки врач держал в карманах длинного, расстегнутого халата. Где-то за задворках мелькнула мысль о том, что мужик кажется смутно знакомым, но не лицом — манерой. Вот этой вот привычкой щелкать автоматической ручкой в правом кармане, не вынимая из него руку.

— Ваша подруга в 402. Приходит в себя. Но проснеться еще не скоро.

— Плохие новости есть?

— Зависит от нее. Позвоночник мы собрали по кусочкам, хоть и крупным. Так что… пока нельзя сказать будет она ходить или нет. Но думаю, что справится. Честно сказать, я никогда…

— Не видели такой скорости затягивания ран? — я усмехнулся, — Не удивлен. Каков процент неудачи?

— Около 40, полагаю. Но я думаю… — она запнулся, понизил голос, чуть наклонившись ближе, — Думаю Фон Лин достаточно живучи? Идите к ней. Вообще нельзя, но скажите, что я разрешил.