Клеймо оборотня

— И вот, когда пророчество о явлении Мессии готово свершиться, кто отправляется с востока в далекую Иудею, чтобы поклониться Младенцу, лежащему в яслях, на окраине Вифлеема? Да ведь никто иной, как Маги, зороастрийские жрецы! И это еще не все, Луиза, далеко не все. Первоначально, до Вавилонского пленения и последовавшего за этим тесного контакта с персами, в религиозных представлениях иудеев вообще отсутствовала идея дьявола как предводителя сил зла. В ранних текстах Ветхого Завета не дается никаких разъяснений по поводу происхождения зла. Например, во Второй книге Царств Бог повелевает царю Давиду «исчислить Израиль, чтобы знать число народа», а потом обрушивается на Израиль как раз за это исчисление. Бессмыслица, верно?

— Да, — согласилась она, — если, конечно, ты не ошибаешься.

— Не ошибаюсь, все так и есть, поверь мне. Вторая книга Царств, глава двадцать четвертая. Это самое раннее упоминание об этом событии, возможно, даже совпадающее по времени с самим событием. Однако, — продолжил он драматическим тоном, — когда об этом вновь заходит речь в Первой книге Летописей, — глава двадцать первая, — написанной уже ПОСЛЕ Вавилонского пленения, то упомянутая идея переписи населения принадлежит уже не Богу, а Сатане. Ты понимаешь? Древние персы верили в Сатану, дьявола, они называли его Анхра-Майнью, и евреи включили эту толику Божественного откровения в свои священные тексты, потому что происходило оно из одного и того же источника!

Услышав тихий смех Калди, Невилл замолчал и удивленно поднял брови.

— Все это и впрямь необыкновенно забавно, доктор.

Пастор был в явном замешательстве, не зная, как реагировать на слова Калди.

— Калди, как вы не понимаете? Ведь мы, возможно, обнаружили ключ к разгадке вашей тайны!

— Да вы вообще думаете, что говорите? — спросил Калди уже совершенно серьезно. — Вы тут пытаетесь убедить нас, что сам Бог сделал меня оборотнем. И как мне после этого себя вести?

Невилл ответил не сразу. Он вспомнил недавние слова Брачера, его богохульный сарказм и с ужасом подумал, что только что со всей серьезностью высказал вслух в сущности то же самое.

— Э-э, я хотел сказать… я не…

— Впрочем, если это так, то здесь есть один очень интересный момент, — продолжил Калди. — Судите сами, коли я и впрямь древний перс, как вы утверждаете, то это означает, что я — самый истинный ариец во всей Америке! — Он вновь засмеялся. — Однако Пратт вовремя отошел в мир иной. А то бы ему, бедняге, пришлось меня заново классифицировать!

— Простите, мистер Калди, — сказала Луиза, — но я не вижу здесь ничего смешного. Да сама мысль, что кто-то осмеливается обвинять Господа в таком ужасном злодеянии…

— Луиза, но ведь я вовсе не об этом говорю… — начал Невилл.

— Позвольте мне разрешить это недоразумение, — сказал Калди. — Судя по тем воспоминаниям, которые удалось оживить в результате гипноза, мне по меньшей мере полторы тысячи лет. Мне доводилось говорить на латыни, хотя я не был римлянином, и на испанском, хотя я не испанец и не кубинец, и на французском. И по-турецки, и по-романшски я говорил, и на языке цыган, хотя ни к одной из этих наций не принадлежу. И если однажды У меня вырвалась фраза на древнеперсидском, то это абсолютно ничего не значит. Вполне возможно, что когда-то я говорил и по-китайски или по-эскимосски.

— Ну, конечно, Джон, — с облегчением подхватила Луиза, весьма довольная словами Калди, — У тебя как всегда бывает — здравому смыслу ты предпочитаешь свою дурацкую схоластику. Тебе отлично известно, что ни в христианстве, ни в иудаизме нет ничего такого, что могло бы дать основание для той нелепой богохульной чепухи, о которой ты нам толковал. — Она помолчала. — И то же самое я могу сказать и об исламе, и о зороастризме, и о любой другой общепризнанной религии.

Невилл медленно кивнул.

— Да, да, ты права. Наверно, меня просто… занесло… захватила, как бы ото сказать… интеллектуальная симметрия этой гипотезы.

— Интеллектуальная симметрия, — раздраженно пробормотала Луиза. — Избави нас Бог от интеллектуалов.

— Черт побери, Луиза, — произнес Невилл с несвойственной ему горячностью. — Мне надоели твои обвинения! Хорошо, пусть я чересчур увлекся научными выкладками. Но это не меняет положения вещей. Фредерик ясно дал понять, что если в ближайшее время не откроются хоть какие-то заслуживающие доверия факты о происхождении Калди, он убьет нас обоих.

Она засмеялась.

— Да не боюсь я твоего Фредерика! — презрительно выпалила она.

— В таком случае ты просто дура, — ответил он. — Он ведь давно перестал быть твоим маленьким братишкой из воскресной школы. Луиза, он убийца.

— Свидетельские показания верного соратника, — резко оборвала она. — Какой надежный источник информации!

— Черт тебя побери, Луиза, мы в опасности!

— Donna, — мягко заговорил Бласко на певучем альпийском наречии, — не могли бы вы рассказать мне, о чем идет речь?

— В чем дело? — спросил Невилл. — Что он сказал?

— Он хочет знать, о чем мы спорим, — раздраженно бросила она. — И поскольку мне гораздо приятнее разговаривать с ним, чем с тобой, то я сейчас все ему расскажу.