Клетка для буйных. Программируемый мальчик

Вместо здоровенного мужчины, соответствующего такому голосу, на пороге стоял человечек в строгом костюме — ростом не больше Саши.

— Вы откуда? — растерянно спросит Токарев.

— Я с чердака, — серьезно ответил гость.

«Из ЖЭКа, — решил Саша. — Шутит». Он сказал:

— Сейчас позову родителей.

Инспектор остановил его:

— Я к вам, номер двадцать три.

— Какой номер? — не понял мальчик.

— Из второй квартиры, — объяснил инспектор. — Третий человек. Получился учетный индекс двадцать три, то есть ваш.

Он вошел в квартиру и по-хозяйски направился в Сашину комнату со словами: «Следуйте за мной». Саша пошел за ним, завороженный. Инспектор закрыл дверь комнаты, забрался с ногами на постель, затем достал откуда-то из под пиджака ворох документов и начал их просматривать. Был он весь какой-то пухленький, пузатенький, словно бы и не настоящий, и вместе с тем очень уверенный, серьезный, деловитый.

— Я пришел составить протокол, — строго заметил он. — Ты мне сейчас признаешься, учетный, а я зафиксирую показания.

— Вы из милиции? — пролепетал струхнувший школьник. — Но я ничего такого… Честное слово! Я еще ничего не продавал.

Гость поморгал.

— Я с чердака. Вы не расслышали? Следите за губами: с чер-да-ка!

Саша струхнул еще больше. Бандит? С чердака…

— Вы обвиняетесь, — буднично сообщил бандит. — После подтверждения вашей вины вам грозит полный демонтаж.

— Я не виноват, — возразил Саша испуганно.

— Бездоказательно. Факты, разумеется, против вас.

Саша немного успокоился. Бандиты так себя не ведут. В сериалах по телеку их постоянно показывают. Бандиты держат пальцы веером, носят пиджаки, как у клоунов, редко бреются, растирают дорогими ботинками окурки и к тому же постоянно сплевывают.

— Нет никаких фактов! — возмутился он.

— Вам следует это доказать.

— Кто обвиняет, тот и доказывает, — сказал Токарев. Он хорошо знал, как ведется следствие. Папин друг дядя Сева рассказывал. Еще такие слова употреблял… как же это… «А-а!» — вспомнил Саша и вслух уточнил: — Презумпция невиновности.

— Не поможет, двадцать третий. Ты виновный. Я тебя сейчас обвиню и дам два дня, чтобы ты попытался оправдаться. Как и положено.

— Слушайте! — Саша справедливо рассердился. — Что за «двадцать третий», не нравится мне эта кликуха! Меня зовут Токарев!

А сам подумал: «Псих какой-то».

— Неподотчетных допускается маркировать именами собственными, — немедленно откликнулся инспектор. — Параграф сто пять хозяйственного кодекса.

— И доказывать я ничего не стану! И вообще, спать пора.

— Правильно решили, Токарев, — приветливо сказал человечек. — Доказывать вам нечего. Уверяю вас, чистосердечное признание облегчит ваш демонтаж.

И вдруг он стал заметно больше. Будто спохватившись, он тут же уменьшился и некоторое время как-то вибрировал, пока не принял прежние размеры. Саша обомлел. Гость после паузы продолжил:

— Перейдем к сути. На вас поступила вопиющая жалоба по поводу принудительного выселения части граждан, проживавших в этой квартире, в ночь с первого на второе сентября.

— Каких граждан? — удивился Саша. — Нас здесь трое.

— Позвольте, — немедленно возразил инспектор. — Здесь числится… — он засунул руку глубоко за пазуху, неловко покопался там и вытащил какую-то бумажку, — минуточку… тысяча двести семь граждан. Между прочим, такие, как вы, здесь не числятся. Вы идете по другому списку, по инвентаризационной ведомости стихийных сил. Вот, пожалуйста: человек номер один, номер два, номер три, то есть вы, кошка, кактус…

«Псих, — окончательно решил Саша. — Бывают такие деловые психи, дядя Сева рассказывал. Называются „стеничные шизофреники“…»

— Часть указанных граждан, — продолжал псих, — была преступно вытеснена из своих клеток и теперь вынуждена ютиться на свалке. Жалоба поступила от них.

— Ладно, все ясно, — ухмыльнулся Саша. — Лично я никого не выгонял. Может, родители? Пойду разбужу…

Он подошел к двери и дернул за ручку. Дверь не шелохнулась. Он надавил изо всех сил. Тот же результат. Дверь было не открыть.

— Двадцать один и двадцать два не участвуют, — произнес ему в спину инспектор-псих. — А мы с вами разговор не окончили.

Саша повернулся. В нем опять шевельнулся страх. Кто сидит на его постели? Не бандит, не милиционер и не псих…

— На вас, Токарев, еще имеется справедливая анонимка, — невозмутимо продолжил странный товарищ. — Документ проверен — факты подтвердились. Установлено, что вы самовольно пользовались клетками. Теперь вы обязаны, во-первых, немедленно отказаться от применения незаконно присвоенной способности, во-вторых, отчитаться об обстоятельствах присвоения вышеуказанной способности. Можете ли вы что-нибудь ответить по существу выдвинутых обвинений?

— Я не знаю, — растерянно ответил Саша.

— Тогда вы имеете право сфабриковать доказательства своей невиновности. Срок — два дня. А теперь распишитесь в протоколе.

Инспектор протянул бумажку, которую только что заполнил. Там значилось: «Я не знаю». Таковы были Сашины показания.