Клетка для простака

– Следы слишком глубокие. Помимо всего прочего, кто-то ведь должен был убить Фрэнка. Как мог убийца перейти через весь корт и вернуться назад, не оставив следов? Э-э?

– Какой вы глупый, – сказала Китти. – Не хочу сказать, что очень, но все-таки глупый. Как же, по-вашему, беднягу Фрэнка умудрилась заманить на корт? Вы же знаете его аккуратность. Знаете, что он терпеть не мог, когда на его туфлях было хоть единое пятнышко. – В ее голосе звучала убежденность. – Пари – вот что это такое. Помните, как Фрэнк поспорил с Хью Роулендом по поводу гимнастики? Фрэнк держал пари…

Ник остановил ее.

– Я помню, – сказал он очень мягким голосом. – Час назад я вспоминал об этом. Любопытно, помнит ли Роуленд. Я очень хочу, чтобы вы запомнили это.

– Нечто подобное я и имею в виду. Что-то в таком роде, но не совсем. Фрэнк был таким ребенком. Какой-нибудь гнусный тип сказал: «Я могу сделать то-то и то-то». Фрэнк возразил: «Нет, не можете». И они попробовали. Вероятно, что-то такое, после чего на корте не осталось следов: например, длинный прыжок. Или прыжок с шестом – да, скорее всего, именно прыжок с шестом. В Канаде это называется так.

И вновь Ник прервал ее.

– Мировой рекорд по прыжкам с шестом, – сказал он, – равен двадцати пяти футам одиннадцати и одной восьмой дюйма. Правда, этому рекорду по меньшей мере лет десять, но его еще никто не побил. Вы же предполагаете, что убийца прыгнул на расстояние в двадцать четыре фута. Нет, ненаглядная моя. Нет. Олимпийский чемпион в хорошей форме, как следует разбежавшись для толчка, мог бы прыгнуть на такое расстояние. Но чтобы прыгнуть на наш корт, ему пришлось бы встать спиной к проволочной ограде и прыгать без разбега. Нет. Это невозможно.

Ник говорил быстрее обычного, каким-то заговорщическим тоном. Он снова впился зубами в яблоко.

– Что же до прыжка с шестом, то это хорошо. Очень хорошо! Но и здесь есть изъян. Наверное, вы подумали о нем, когда услышали про Роуленда с граблями в руках?

– Я ни о чем подобном не думала. Мне это и в голову не приходило.

– А вот я думал, – уверил ее Ник, понижая голос. – Я говорю: хорошо. При помощи граблей, а еще лучше – подпорки для сушки белья, на небольшое расстояние можно прыгнуть. Но, повторяю, на небольшое, и возникает то же возражение: необходимо место для разбега. Нет, Китти. Пролететь по воздуху не способен ни один убийца.

Наступило молчание. Китти даже вздрогнула – так поразило ее то обстоятельство, что к Нику вернулась его обычная веселость. Еще час назад он буквально неистовствовал от горя, теперь же казался совсем другим человеком. Только Китти была свидетельницей его слабости; она, как воплощение стойкости, стояла рядом с ним и, не говоря ни слова, держала его голову, словно он был действительно болен.

А теперь Ник вновь обрел свою лучшую форму. Он вновь был приветливым, обходительным собеседником; хозяином, который любит поражать посетителей своим гостеприимством; прекрасным рассказчиком, обожающим устраивать праздники. К нему вернулось былое обаяние. Он добавил:

– Нет. Бренда говорит правду. Мне она не станет лгать.

– Почему вы так в этом уверены?

– Потому что она никогда не лгала мне, – ответил Ник, и в голосе его звучала неподдельная искренность. – Раз Бренда говорит, что не оставляла этих следов, значит, так оно и есть. Следы оставил кто-то другой, надев ее туфли, – ведь это просто, не правда ли? Не понимаю, почему вы не хотите признать этого.

– Я скажу почему, – резко ответила Китти. – Следующей новостью, которую вы узнаете, будет то, что эти следы оставила я. Да, конечно, это абсурд, – продолжала Китти, – Но, да будет вам известно, я тоже могу носить обувь четвертого размера. К тому же сегодня я глупо пошутила, и это меня очень беспокоит.

– Кто, – пробормотал Ник, – кто выдумал эту избитую фразу, что трусами нас делает сознание?

– По-моему, Библия или Шекспир.

– В этом ваша беда, Китти. Вы! Вы убили Фрэнка? Не похоже! Видите ли, дорогая, я знаю, какие отношения связывали вас и Фрэнка.

Китти заговорила еще более резко:

– Что вы имеете в виду?

Ник усмехнулся, поудобней устроился в кресле, которое при этом заскрипело, и откинул голову на спинку. Она смутно видела, что он смотрит на звезды – бесчисленные звезды, усыпавшие небо, светлевшее над темной бездной сада.

– Интересно, где он сейчас, – сказал Ник. – У этого мальчика был характер, черт возьми! Люблю, когда у парня есть характер! Да, Китти, я не возражал, Боже упаси. Я знал, что он, бывало, не уходил из вашего дома раньше четырех утра. Знал, что ему это на пользу. От женщины, которая старше тебя, можно многому научиться. Вы понимаете? – Он поднял голову и подмигнул ей. – Ценный опыт, – продолжал Ник. – Хорошо, что это не могло помешать женитьбе мальчика. А я в этом уверен. В конце концов, Китти… э-э… мы с вами взрослые люди. Легкая интрижка, вот и все. Это не слишком серьезно. К тому же вы были слишком стары для него.

Глаза Китти расширились до невероятных размеров. Ее руки по-прежнему сжимали колени, и голова по-прежнему лежала на них.