Кляча в белых тапочках

– Барто зовут Агния, – переобуваясь в домашние тапки, ответила я мужу. – Насколько я понимаю, это женское имя.

– А стишки тут есть совсем не женские! – сообщил Колян, прерывая печальную повесть о покалеченном топтыгине. – Такое мог бы написать сексуально озабоченный мужик! Вот, послушай!

– Слушаю, – я присела на диван и забрала к себе Масю.

Купили в магазинеРезиновую Зину.Резиновую ЗинуВ корзине принесли.Она была разиней,Резиновая Зина:Упала из корзины,

Измазалась в грязи! —

продекламировал Колян.

– И что тут особенного? – спросила я.

– Здрасьте! – всплеснул руками муж. – Ты разве не поняла? Резиновая Зина! Да еще разиня! То есть с разинутым ртом! Это же довольно точное описание надувной женщины из секс-шопа!

– Ага, а «измазалась в грязи» – это, по-твоему, символическое описание ее нравственного падения, да? – захихикала я.

– Возможно, – Колян замолчал и задумался.

– Интересно, что сказал бы по этому поводу Фрейд! – съязвила я.

– Ладно, ладно, кто бы что понимал в психоанализе! – надулся муж.

Мы еще немного поговорили на тему сексуальной озабоченности и единодушно решили, что с этим нужно что-то делать. В смысле, с озабоченностью.

– У меня есть пара идей на этот счет, – оживился Колян. – Я расскажу тебе о них, когда Маська уснет.

– Лучше завтра, – зевнув, попросила я.

Я страшно устала и жутко хотела спать. Уснула, кажется, даже раньше, чем укачиваемый мной Масяня.

Суббота

– И! – радостно запрыгал в коляске Масянька, увидев спешащую навстречу Ирку. – И-и-и-и-й!

Приветственный вопль перешел в визг, от которого закладывало уши. Шокированный этим шумовым эффектом гражданин на ближайшей к нам лавочке уронил на землю свою газету.

Растроганная Ирка, расплывшись в ответной улыбке, бросилась к коляске с громким криком:

– Привет, Масянец-толстусянец!

Любитель свежей прессы, едва успев поднять свою газету, выронил ее вновь.

– Масюслик мой миленький! – ворковала Ирка, обнимая сидящего в коляске ребенка.

Я заметила, что задние колеса экипажа приподнялись над землей, и предупредила подругу:

– Малыш пристегнут ремнем. Ты хочешь взять его на ручки вместе с коляской?

– Да? То-то мне тяжеловато! А я подумала, это Масянька так поправился за то время, что мы с ним не виделись! – Ирка отпустила ребенка.

– Ага, за те три дня, что вы были в разлуке! – хмыкнула я.

Вручила малышу бутылочку с соком и покатила коляску по парковой аллее в сторону летнего кафе, за столиком которого нас ждали Колян и Моржик.

Иркин супруг, наш добрый друг и в некотором роде мой крестник, ворвался к нам в дом в районе полудня – как я поняла, прямиком из аэропорта.

– Люди! Мы своего счастья не понимаем! – возвестил он с порога. – В Москве плюс восемь, дождь, слякоть, а у нас такая красотища! Двадцать три градуса, солнышко, листопад! Пойдемте в парк!

– А домой ты заезжать не будешь? – спросила я, лоббируя интересы подруги. – Небось Ирка там еды наготовила как на свадьбу, чтобы сразу начать кормить тебя, отощавшего в странствиях.

– Накормлюсь в парке шашлыком, – отмахнулся Моржик.

– Шашлыком! – воскликнул Колян, всем своим видом изображая полное одобрение его плана.

– Ладно, в парк так в парк, – согласилась я. – Все равно ведь пойдем гулять с Масянькой, можем и мимо шашлыков прокатиться…

– Как это – мимо?! – в унисон возроптали мужики.

– Шашлык– не лучшее питание для годовалых малышей, – объяснила я. – Кто хочет жаренной на угольях свининки, тот может идти в парк прямо сейчас. А я позвоню Ирке, встречу ее, и мы вас догоним.

К моменту всеобщего воссоединения в кафе о шашлыках говорилось уже в прошедшем времени. Сытые и довольные мужчины, потягивая баночное пиво, рассказывали друг другу анекдоты. Разговаривали они громко, и не только потому, что немного выпили, но и для того, чтобы перекричать музыку. На летней эстраде вблизи кафе шел концерт, посвященный пятилетию супермаркета торговой компании «Нате!», спонсировавшей мероприятие.

На сцене сменяли друг друга певцы, танцоры и артисты разговорного жанра, причем программа шоу была составлена в отфонарном стиле «С бору по сосенке»: следом за солистом краевой филармонии на эстраде появлялся неумытый юноша-рэппер, за ним выскакивала балерина в помятой пачке, а ее сменяла доморощенная поэтесса. Подбор номеров интриговал неожиданностью: заранее никак нельзя было предсказать, какое искусство понесет в массы очередной выступающий. Наверное, еще до нашего с Иркой и Масяней появления на сцене выступали артисты цирка, потому что Колян начал рассказывать Моржику тематический анекдот.

– Папа, пойдем в цирк! – говорит мальчик отцу.

– Да ну, что я там не видел? – упирается папа.

– Жалко! – вздыхает малец. – Говорят, там голая тетя на тигре скачет!

– На тигре, говоришь? Хм… Давно я тигров не видел…

Колян закончил рассказ и сам первым захохотал. Моржик широко ухмыльнулся и вдруг изменился в лице.

– В чем дело? – встревожился Колян. – Я что-нибудь не так сказал?

Моржик потряс головой и изумленно произнес: