Клякса бифуркации

На следующую встречу с агентом Отдела внешних сношений Рабкрина, я летел как на крыльях. Ещё бы – одним выстрелом двух зайцев: и Коминтерну зачётно подосрать и малёха бабла срубить для дальнейшего погрессорства …

Такое, не у каждого залётного фраера получается!

Товарищ Митрополитов, уже сидел в знакомом бистро (что-то здесь сегодня как-то многолюдно…) и не здороваясь:

– Принесли?

Кладу на стол увесистую папку и в свою очередь:

– Я-то, принёс. А Вы?

Вместо ответа, тот ногой подвигает мне солидный на вид саквояжник:

– Как и договаривались – тридцать пять тысяч фунтов. Пересчитывать будете?

Тут признаюсь, как Кисе Воробьянинову – мне разум затмил «бриллиантовый дым»: один фунт стерлингов – равнялся двухсот пятидесяти франкам и за эти деньги – я смогу всю ту стоянку с «Мак-Бульдогами» скупить и, ещё на запчасти и инструмент останется!

Ни о чём больше не соображая:

– Конечно! Как у вас в России говорят: «Деньги счёт любят».

Наклоняюсь за саквояжником и тут…

Кажется, вся наша Вселенная взорвалась у меня в голове!

По крайней мере – её обитаемая часть.

Очнулся на полу: затылок ссаднит, голова болит и чую – весь мокрый. Надо мной незнакомые, встревоженные лица, лопочут что-то, но понимаю только: «месье», да «месье» …

Лежу, соображаю:

«Что это было? Никак, мне по комполу… Да, да! Слева, за соседним столиком находился какой-то тип, читающий газету. И справа тоже – тот ещё отвернулся, как я подошёл. Это надо же было так лажануться… А почему я мокрый? Обосцался к тому же, что ли? Стыдобище то, какое»!

Заметил у одного француза кувшин в руках и обрадовался: не обосцался, это просто на меня воду лили – пытаясь привести в чувства.

Сажусь на задницу – страшно болит голова, перед глазами всё плывёт… Сперва, зыркаю по сторонам – а вдруг произойдёт чудо. Увы… Чудес не бывает: мой развёрзнутый настежь портфель валяется на полу, а саквояжника с фунтами и след простыл. Пощупал болящую бестолковку – всего лишь здоровенная шишка. А я ж, было подумал – мозги наружу выскочили.

Хм… По ходу, у меня нет мозгов – раз так тупо дал себя развести.

Встаю, пошатываюсь, щупаю себя по карманам. Вроде бы всё на месте – главное бумажник. Вытаскиваю франки и сую одну бумажку:

– Вызовете мне такси, чёртовы лягушатники!

Тот, что с кувшином – по всей видимости хозян заведения:

– Taxi?

– ТАКСИ!!! Быстро, быстро, бисовы дети!

– «Bistro»? Où es tu maintenant? Au théâtre, ou quoi?

– В смысле – «шнель, шнель», тупица!

– Rapide? Vous appeler rapidement un taxi?

– Яволь!

Бухтит:

– Je dirais que oui, stupide bosh…

Кажется, он меня за немца принял.

* * *

От удара по темечку, у меня не только здоровущая шишка на нём соскочила – но и почему-то образовалась нездоровая «синева» под глазами. Не говоря уже про головокружение, тошноту и прочие признаки сотрясения мозга средней степени.

Так что остаточное время «командировки», пришлось отлёживаться на второй квартире – на которую съехал после разговора с товарищем Ивановым, прежде чем снять третью – под именем пана Дрякулы. С Александром Прасоловым, Иохелем Гейдлихом, Максимом Семёновичем и прочими нужными людьми общался по имеющемуся телефону, так что без особых проблем.

Все мои подарки и покупки уехали по железной дороге в Марсель, где будут погружены на первый же попутный пароход и, отправлены через Гамбург и Таллин в Ленинград. Мы же с архитектором Прасоловым несколько задержимся – он по делам Выставки, я из-за него.

Вместе приехали – вместе и должны уехать.

Гейдлиха с грузом догоним в Гамбурге, где нас обоих уже будут поджидать Вилли Мюнценберг – Председатель «Межрабпома» и Франц Юнг – Представитель «Международной рабочей помощи» при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Там оформим все бумаги, сядем с Александром Александровичем на пароход и домой.

Пока выздоравливаю, почитываю белоэмигранскую прессу. А, там…

Не опишешь в словах!

Бурлит и воняет – как будто вагон дрожжей в городскую канализацию вбросили.

Из-за «производственной» травмы пришлось пропустить «рандеву» с белогвардецами из РОВСа. Да, в принципе и хер с ним: судя по «криминальной хронике» – дело своё они сделали.

* * *

К счастью, как и обычно – всё на мне заживает, как на собаке.

Как только голова болеть перестала, синяки под глазами прошли, а шишка на ней – спокойно скрывалась под зачётной французской шляпой, купленной взамен утраченной немецкой – явился на старую квартиру и получил у портье шляпную коробку – благоухающую дешёвыми женскими духами, из-под которых…

Да, да!

Слегка, но уже явственно пованивало.

– Черти рукожопые!

Подавляя брезгливость и тошноту, уже на второй квартире подчитал скальпы – все шесть и, по-новой пересыпал их мелкой поваренной солью:

– Чёртовы белохвостые жмоты! Обыкновенной поваренной соли пожалели, сволочи.

Затем, явился в Посольство и предстал пред светлы очи товарища Иванова – с самым искренним сожалением, разведя руками:

– Был уже, как говорится на верном следе. Ещё б немного и взял бы изменников вместе с похищенными у народа средствами… Но к сожалению, меня кто-то опередил!

Тому, видать конкретно «пригорело» – отмахивается рукой как от назойливой мухи:

– Я знаю!