Клятва над кубком

Он чувствовал то же самое! Она поняла это, увидев его потрясенное лицо. Они едва знали друг друга, но уже не были чужими. Ларк нравились его морщинки, разбегающиеся от уголков глаз, когда он улыбался. Она знала, как он слегка вскидывает бровь в знак удивления. Помнила тепло его рук.

– Оливер? – неуверенно произнесла она.

–Ш-ш-ш. – Он откинул прядь волос с ее щеки. – Пусть слова не мешают.

– Не мешают чему?

– Вот этому.

Оливер слегка раздвинул колени, чтобы Ларк могла удобно прижаться к нему, и поцеловал ее. Ларк испуганно замерла.

Так продолжалось всего несколько секунд, а потом вдруг произошло нечто удивительное. Где-то глубоко внутри ее медленно зародилось тепло, которое затопило все ее тело.

Она отдалась ощущениям и полностью растворилась в них. Не отдавая себе отчета, Ларк коснулась его груди, затем обняла его за шею. Его великолепные золотистые волосы на ощупь действительно оказались именно такими, какими и казались, – мягкими и шелковистыми.

Его поцелуй был осторожным и нежным. Он легко прикоснулся губами к ее губам, смягчая и увлажняя их, пока они не раскрылись. Затем он провел языком по ее нижней губе. Шок пробудил ее от сладостного, вызванного поцелуем сна.

– Прекратите! – Ларк отпрянула и... неожиданно запуталась в рукавах его рубашки. Пытаясь высвободить руку, она дернулась, и белая тонкая ткань с треском лопнула.

Сгорая от стыда, Ларк отскочила назад, глядя на Оливера так, словно совершила тяжкий грех, поддавшись его обаянию.

Оливер же выглядел довольным.

– Не изображай из себя правоверную пуританку, моя дорогая. Я могу подарить тебе намного больше, чем просто поцелуй.

Просто поцелуй? Люди целуются при встречеи прощаясь, когда поздравляют с праздником или встречают друг друга после молебна.

Но не так, как только что поцеловал ее Оливер де Лэйси.

Не так, как она сама поцеловала его в ответ.

Это был греховный поступок, – сказала она, обхватив себя руками и едва ли не ожидая, что сейчас ее насмерть поразит удар молнии.

Оливер хмыкнул:

– Как это грустно, что ты не можешь отказаться от своих строгих пуританских принципов, моя милая Ларк.

– Ты порочный человек.

– А ты тошнотворно порядочная женщина. Неужели тебе не надоела такая праведная жизнь?

Если бы он только знал! Ее жизнь едва ли можно было назвать праведной.

Она больше не могла оставаться здесь с этим полуобнаженным мужчиной, который смотрит на нее так, словно она одна из его легкомысленных шлюх. Ларк молча развернулась и вышла.

Впервые в жизни женщина оставила его по своей воле. Оливер не мог с этим смириться. Можно подумать, он ее изнасиловал!

– Это же просто поцелуй, – повторил он себе, неуклюже натягивая камзол. – Я же не покушался на ее драгоценную невинность!

Поморщившись от резкой боли в боку, он потянулся к фляге с вином. Наполнив глиняную кружку, Оливер сделал большой глоток.

– Я перецеловал половину всех женщин в Англии, – заявил Оливер, обращаясь к пустой комнате, рядам горшков на полках и железным крюкам над очагом, – но на этот раз все было не так, как обычно.

Держа Ларк в объятиях, он испытал непривычное чувство нежности, желание заботиться о ней и полную уверенность в том, что может быть счастлив только с этой женщиной.

В его постели перебывало много женщин. Но сейчас мысль о том, что в его объятиях может оказаться кто-то еще, кроме скромной, застенчивой Ларк, внезапно стала ему неприятна.

Ему захотелось жить вечно. Или хотя бы достаточно долго.

А именно это, думал Оливер, сделав еще один глоток дешевого вина, и невозможно.

Он вполне философски относился к своей судьбе. Болезнь была частью его жизни, и он принимал как должное, что умрет молодым. Иногда ему, правда, удавалось уговорить себя, что он вылечился, но потом снова возвращались стеснение в груди, удушье, темный проблеск вечности перед глазами и мысли о ранней смерти.

В некотором роде это знание даже помогло ему – он стал более дерзким и откровенным в своих желаниях и менее разборчивым в осуществлении их.

А потом он поцеловал праведную госпожу Ларк с вечно поджатыми губами – самую неподходящую из женщин или самую желанную? – и внезапно ему захотелось жить.

Оливер осушил кружку и с грохотом поставил ее на стол. Бегство Ларк не испортило его хорошего настроения. Ему просто потребуется больше времени, чтобы приручить эту пугливую птичку.

– Я могу заставить ее полюбить меня! – заявил он, обращаясь к пустой кружке.

Но что будет дальше? Ведь если он когда-нибудь и завоюет ее сердце, самой судьбою ему предназначено разбить его.

На следующий день они ехали на север, щурясь от неяркого зимнего солнца. Розоватые облака таяли на вершинах Чилтернских холмов, а по обеим сторонам дороги тянулись бесконечные леса. Сухая замерзшая трава липла к земле.

Ларк держалась очень скованно и старательно глядела прямо перед собой, избегая смотреть на Оливера.

– Вы знали тех людей, госпожа Ларк? спросил ее Кит.

С Китом она могла разговаривать спокойно и заглядывать ему в глаза, не боясь утонуть в них.

– Нет, конечно. Но, думаю, они были посланы, чтобы помешать нам добраться в Блэкроуз-Прайори.

– Неужели?