Клятва вечной любви

– Так что там с совестью, Виктор Сергеевич? Мысли о маминой смерти вас мучают или вы уже давно выбросили из головы воспоминания о женщине, которая любила вас настолько, что, когда вы ее бросили, посчитала за лучшее покончить с собой?

Виктор Сергеевич побледнел. И как будто меньше ростом стал. Вера впервые видела его таким.

– Ты знаешь? – спросил он хрипло. – О нас с Ульяной?

– Знаю.

– Но откуда?

– Из маминого дневника. Она записывала в него все свои переживания… – Вера почувствовала, что к горлу подступает ком. Но плакать было нельзя, поэтому она кашлянула и продолжила: – Мать посвятила вам всю себя. Многие годы вы были центром ее Вселенной. А она для вас, кем была она? Той, чья слепая любовь тешила ваше самолюбие?

– Ты ошибаешься, Вера… Ульяна много значила для меня.

– Вот уж в чем я как раз не сомневаюсь! Кому неприятно осознавать себя центром Вселенной.

– При чем тут это? – Радугин поморщился. – Я бы предпочел, чтобы Ульяна более спокойно ко мне относилась…

– Вы должны были ее отпустить сразу, как только решили, что не хотите разводиться. Ведь вы не хотели, правда? А мать пичкали «завтраками» лишь для того, чтобы держать ее при себе!

– Нет, все не так. Я метался между двумя женщинами и долго не мог принять окончательного решения… Многие годы!

– Но все же приняли! А маме не сказали. Продолжали врать, обещать, держать ее на привязи своими сказочками… – Вера подалась вперед. Ее карие глаза покраснели, щеки покрылись пятнами, и сейчас она очень походила на себя маленькую. На того самого Опарыша, которого дразнили и во дворе, и в школе. Но теперь никто бы не посмел обозвать ее, потому что Вера излучала такую силу духа, что Радугин почувствовал себя неловко под ее пронизывающим взглядом. – Так почему же, Виктор Сергеевич? Почему вы ее не отпустили?

– Я не мог, понимаешь, не мог…

– Почему?

– Но это же так очевидно! Я любил ее, Вера!

– Да бросьте!

– Иначе я настоял бы на том, чтоб она прервала беременность.

– Что? – Вера привстала, но тут же опустилась обратно на стул. – Мама была беременна от вас?

– А ты разве не читала в дневнике?

– Нет… Ничего такого там не было… – Вера стала лихорадочно вспоминать мамины записи, пытаясь обнаружить в них хотя бы намек на «интересное положение», но так и не смогла. – И что же стало с ребенком?

– Он не родился, – после долгого молчания ответил дядя Витя. – У Ульяны случился выкидыш, и она очень переживала…

– Тогда почему мама ничего об этом не написала?

– С какого времени она начала вести дневник?

– Когда мы переехали в новый дом.

– А забеременела она от меня за год до переезда.

– Так вы были знакомы раньше?

– Да. И именно я помог Ульяне получить квартиру. Похлопотал…

– Поразительно, – прошептала Вера. – Я думала, вы скрывали свой роман десять лет, а оказывается, больше…

– Мы познакомились с Ульяной, когда тебе был годик. Она гуляла с коляской, а я ехал на машине и окатил ее грязной водой из лужи. Мне было ужасно неудобно, но я не намеревался останавливаться и извиняться, поскольку очень торопился, но вдруг увидел ее лицо… Любая другая на ее месте скорчила бы злобную мину и крикнула бы вслед что-нибудь ругательное. Ульяна же стояла потерянная, утирала лицо рукавом и плакала. Я дал задний ход, вышел из машины, попросил у нее прощения и предложил довезти до дома. Она, естественно, отказалась. Да и коляска не поместилась бы в машину. Но я все равно проводил ее… Она шла, а я ехал рядом, и мы болтали…

– Все это прекрасно. И романтично… И, возможно, будь мама сейчас жива, я даже поблагодарила бы вас за те драгоценные минуты, которые вы дарили ей. Но мамы нет! Она умерла из-за вас. Из-за вашей гордыни или малодушия, не знаю…

– Не надо делать из меня козла отпущения, Вера! – возвысил голос Виктор Сергеевич. – Да, возможно, я виноват перед Ульяной, но я же не подталкивал ее к самоубийству! Многие, если не все женщины переживали и переживают подобные ситуации, но они не режут себе вены, не травятся, не вешаются… Вот ты бы из-за несчастной любви или малодушия своего избранника покончила бы с собой?

– Я – нет.

– Вот видишь!

– Но я – не Ульяна. Я другая. А вы знали, какова она, моя мать. Ведь вы с ней больше десяти лет были вместе!

– Я не мог представить, что она решится на суицид. Правда, она постоянно твердила, что покончит с собой, если я брошу ее, потому что существование потеряет для нее всякий смысл, но думал – просто пугает, чтобы иметь надо мной власть… – Виктор Сергеевич сделал паузу, потянулся за стаканом, но махнул рукой и просто сглотнул ком в горле. – И еще я ей не верил из-за тебя. Ульяна тебя очень сильно любила, и я не допускал даже мысли, что она может бросить свою девочку, у которой, кроме нее, никого на свете нет…

– Так, все, хватит! – вскричала Вера. Она боялась, что, если он продолжит говорить, все иссякнет: и ненависть, и решимость и ей придется покинуть кабинет, не сделав того, что планировала. – Виктор Сергеевич, я пришла не за тем, чтобы выяснять отношения. Для себя я давно все решила и записала вас в свои враги сразу, как прочла дневник и узнала правду. Теперь пришел ваш час получить по заслугам…