Клятва вечной любви

Заглянула в тумбочки и шкафчики. Но там ничего, кроме огромного количества тряпок, не обнаружилось. Вера подошла к туалетному столику и выдвинула ящик. Кремы, кремы, кремы… Десятки всевозможных тюбиков и баночек. От морщин, пигментных пятен, сосудистых звездочек, увлажняющие, подтягивающие, отбеливающие; с коллагеном, плацентой, стволовыми клетками. Куда столько? И таких разных? Вера имела один дневной, один ночной, да и теми забывала регулярно пользоваться. А что выглядит молодо, так это генетике спасибо.

– Вера, что там у тебя? – крикнул Стас из соседней комнаты.

– Ничего пока…

– И у меня.

– А с каким пакетом она уезжала, напомни?

– Картонный, на веревочках. С логотипом какой-то фирмы.

Вера щелкнула пальцами – есть! Под креслом стоял фирменный пакет магазина «Бюстье». Картонный, с веревочными ручками. И из него торчала бретелька розового лифчика.

– Нашла? – с этим вопросом Стас возник на пороге.

Вера молча указала на находку.

Тут за его спиной показалась баба Маша. Но из-за плеча Радугина ей ничего не было видно, и она протиснулась между ним и косяком, с немым вопросом уставилась на Веру. Типа, чего молчишь, отвечай, когда спрашивают!

Улыбнувшись старухе, Вера прошла к креслу, присела на корточки и развела края пакета в стороны.

– Ну, что? – не смогла сдержать нетерпения баба Маша. – Документы там?

Вера взялась за розовую бретельку и, отодвинув лифчик в сторону, заглянула внутрь пакета. Когда его содержимое предстало ее взору, она не смогла сдержать возгласа удивления…

Глава 8

Наши дни

Поставив подпись на протоколе допроса, Шура посмотрела на часы. С момента их с Верой расставания прошло полтора часа. Долго же ее мурыжили! И, главное, завтра обязали прийти в прокуратуру, чтобы повторить свои показания для следователя. Шура пыталась отвертеться, ссылаясь на работу, но ей сказали: оформили повестку, приходите обязательно, вы – ценный свидетель.

Шура отошла подальше от того места, где работали оперативники, и вынула мобильник. Сначала набрала номер Ритиной мамы. Та заверила, что Карина нисколько ее не напрягает и может даже остаться у них ночевать. «Мамочка, мамочка, можно?» – услышала Шура звенящий от возбуждения голос дочери. «Ладно, оставайся, только веди себя…» Договорить не удалось, с криком «Ура!» Карина передала трубку Ритиной маме и унеслась к подруге и Карлу.

Закончив разговор, Шура набрала номер Веры. Хорошо, что та догадалась его дать.

– Слушаю, – откликнулась Чайка. Голос ее звучал официально.

– Вер, это Шура.

– Да, я поняла. Что ты хотела?

Шуру покоробил тон да и сам вопрос. Как будто она богатому родственнику звонит с просьбой отсыпать ей мелочишки на хлебушек.

– Я дала показания, – сообщила холодно.

– Отлично. Как прореагировали на них менты?

– Обрадовались услышанному, а меня записали в ценные свидетели.

– Что ж, все ясно. Ты сейчас домой?

– Да я хотела…

Шура замолчала. Думала, Вера скажет – подъезжай к нам.

– Так ты домой? Говори, пожалуйста, скорее, а то мы заняты.

«Мы заняты» резануло Шурин слух. Заняты они… И чем же, интересно?

– И чем же, интересно? – не смогла смолчать Шура. Слова вылетели вдогонку мысли.

– Расследованием. Я заеду к тебе вечером, все расскажу, хорошо?

И, не дождавшись ответа, Вера отключилась.

С досады Шура чуть телефон в траву не швырнула. Но, пожалев аппарат, сунула его в карман. Свободного времени у нее было вагон и маленькая тележка! То есть конец сегодняшнего дня, плавно переходящий в вечер, а так же ночь и утро. Карину Ритина мама обещала завести домой перед детским садом, и это означало одно – в кои-то веки Шура предоставлена самой себе. Да вот беда – заняться абсолютно нечем. Нет, в любой другой день она обязательно нашла бы для себя дела. И не только хозяйственные! Собой Шура тоже иногда занималась. Не с тем безграничным удовольствием, как некоторые женщины, и не систематически, но все же… Бывало, что и с маской на лице сидела, и педикюр делала, и даже депиляцию (брала пинцет и вырывала немногочисленные волоски, росшие на ногах). К этому ее приучила заведующая учебной частью школы, где Шура работала. Звали ее Галиной Петровной Бариновой. Эта сорокалетняя вдова с двумя детьми всегда прекрасно выглядела и, несмотря на кучу забот и скудный семейный бюджет, слыла первой леди среди преподавательского состава. У нее всегда была изящная прическа, идеально прокрашенные волосы, гладкие ноги, безупречный маникюр, а о стрелки на ее брюках можно было порезаться. Только устроившись на место завхоза и не зная жизненной истории Бариновой, Шура решила, что завуч – бездетная дама, опекаемая любящими родителями или мужем. Когда же выяснилось, что Галина одна тащит на себе двоих детей, сразу ее зауважала. И даже простила то, чего не простила бы никому другому, – замечание по поводу своего внешнего вида.