Клятва золотого дракона

И гном с вызовом посмотрел на Илидора. Но Илидор молчал. Он сидел на большом валуне, скрестив ноги, спиной и затылком опираясь на стену, ладони на бедрах, крылья плаща лежат рядом, как полы мантии. Глаза его были закрыты, оттого темные брови казались очень яркими и немного суровыми. На самом деле, в лице дракона не было суровости, он даже чуть улыбался, не то прислушиваясь к пению драгоценных руд и камней в глубинах гор, не то мечтательно размышляя о чем-то.

Ох, ну зачем же Типло Хрипач позволил утащить себя в такую даль? Почему не сбежал обратно в Гимбл от Узла Воспоминаний? Тогда обратный путь казался долгим и трудным, но что он тогда знал о трудностях и долгостях! Почему он не убедил Эблона и Палбра повернуть обратно после пепельного городка? Ведь можно, можно было хотя бы попробовать вернуться в Гимбл другими дорогами… Разумеется, в одиночку не стоило и пытаться проделать такой путь, но втроем они, быть может, нашли бы дорогу обратно, ведь Эблон прежде бывал в подземьях.

Впрочем, Эблон, конечно, чокнутый и никуда бы не пошел. Зато Палбра тут точно ничего не держит. Воин из него – ничуть не лучше, чем из Типло, хотя держится он, конечно, покрепче, да и с ходовайкой ему интересно возиться и…

– Я дальше не пойду, – повторил Хрипач, так и не сводя взгляда с Илидора.

– Всё верно, – нараспев произнес дракон, улыбаясь чему-то в своих мыслях или в глубине головы, или кочерга разберет где еще. – Вам лучше повернуть назад. С тем, что наросло там, впереди, вы всё равно ничего сделать не сможете.

– Да и ты не сможешь! – раздосадованно прорычал Кьярум. – Тоже мне, смогатель нашелся, один-единственный дракон! Что ты умеешь такого, чтобы остановить армию а-рао, грядовых воителей и машин, которые стали им друзьями и с которыми они слили свои тела? Да если б был способ прижучить хоть этих жопоглазых!.. О-о! – Кьярум потряс Жалом в ярости, – наша жизнь стала подобна безумному сну! Я говорю с драконом про убийство гномов! С драконом! Но я бы пошел с тобой, если бы можно было их прижучить, ты слышишь меня, я бы пошёл!

– Я! Я пойду с тобой, Илидор! – Эблон рванул на себе куртку. – Вдвоем мы сумеем сразить хотя бы кроху тьмы, и тогда свет отца-солнце, который горит в груди каждого из нас, озарит далёкие подземья, выжигая из них жуть и мрак…

– Эблон, слушай, – вкрадчиво проговорил дракон, – ты же понимаешь, что всё это неправда? Что нет в твоей груди никакого солнечного осколка и…

– Может, его и нет в моей груди, но это еще не делает солнце неправдой! – отчеканил Пылюга. – Я, я сам выбираю, во что буду верить, ясно?

Лицо дракона было предельно доброжелательным, выражало исключительно заботу о гноме и готовность испытывать к нему бесконечно гигантское терпение так долго, как потребуется.

– Эблон, – проговорил он успокаивающим голосом, – под землей нет солнца. Если ты хочешь поднять его сущность на знамя, это можно делать где угодно, понимаешь? Ты можешь нести благо и уничтожать зло где угодно с одинаковым успехом: ближе или дальше в подземьях, в любом месте, хоть прямо за воротами Гимбла! Но нет смысла забираться так далеко, как собираюсь я! Солнце не может прийти сюда и судьбоносно заблестеть или указать тебе путь, или повести тебя за собой, или что-нибудь в этом роде!

– Да ну? – гном упёр руки в бока. – А ты разве не целиком состоишь из осколков солнца?

От такого поворота челюсти отвисли у всех, включая Кьярума, который повидал на своем веку целую пропасть гномов, ушибленных на башку.

– Эблон, – голос Илидора стал серьезным и слегка встревоженным, лоб дракона прорезала морщинка, слова стали выскакивать быстрее: – Я не стану тебе путеводной звездой, ясно? Я не собираюсь никого вести к свершениям и каким-то там озарениям, пойми ты, у меня очень обыкновенная цель и нет никаких величий впереди! Я пришел в подземья просто из-за того, что это мой дом, где-то тут живёт моя дальняя родня, и я должен был кое-что пообещать вашему королю, чтобы пройти дальше. Дальше, понимаешь? И только для этого…

– Дальше, ну да, – невозмутимо перебил Эблон. – Всю дорогу я слышу это, дракон, но всю дорогу мне кажется, что это прекрасное далёко тебя занимает куда меньше паршивого поближе.

Палбр захохотал, вызвав гулкое эхо в вышине и опасное каменное хрупанье где-то в невидимых горных глубинах. Илидор открыл рот и закрыл, не найдя слов, и желтое сияние его глаз стало светлее.

– Ты сам-то пойми сначала, куда идешь, – продолжал напирать Эблон, – а то ведь ты толком не видел ни того, чего вроде бы хочешь, ни того, чего вроде не хочешь!