Клинки севера

— О, да! Пришлось подстраховаться аллозией! — сури кокетливо дёрнула плечиком, отвела за спину потемневшие мокрые пряди. — Это феромоны на случай, если вздумаешь меня отговаривать, Дан. Кстати, на меня тоже немного действует, так что расслабься и получай неземное удовольствие…

— Ирэн, я знаю о ваших законах!

— Законы пишут, чтобы умный искал в них лазейку.

Дан сделал ещё шаг назад, попутно сообразив две вещи: спиной он упирается в аллозиевый светильник и… волк внутри, принюхавшись, жадно заворчал.

Головой надо думать, головой! И срочно. Аллозия — не единственный запах в гроте, нужно разбить общий коктейль на ароматы и выбрать тот, что успокоит. Вот пахнет свежестью морская вода, солоноватой сыростью — камень, в трещинах которого поселились фосфоресцирующие грибы и мелкие рачки. Водоросли… Едва уловимый вязкий аромат. Далеко не каждому придётся по вкусу запах тины, но Дан вцепился в него всей сущностью, точно утопающий в спасительный прутик. Отпускало медленно, с каждым крадущимся шагом Ирэн схватка разума и внутреннего, ещё не прирученного волка становилась всё яростней.

Когда блестящие, точно янтарь на побережье, глаза оказались на уровне его губ, зверь успокоился, ворча, задремал вновь. В который раз на грани подсознания Дан отметил, что для девушки Ирэн высокая, даже выше прежней хозяйки.

Но не пройдёт, сури, нет…

…Хотя… почему нет? Разве может истинный аристократ отказать прекрасной мокрой даме, если она так настойчива?

* * *

Может, прошло полчаса. Может, вечность. Счастливые часов не наблюдают, да и не удалось бы. Они пили розовое вино из высоких хрустальных бокалов, пересмеиваясь, когда пузырьки ударяли в нос, щекоча пьянящим салютом. Ирэн ела клубнику и болтала ногами в воде, наблюдая, как Дан, прикусив от любопытства губу, черенком десертной ложки чинит случайно разбитые часы. Все миниатюрные шестерёнки встали на место, но осталась деталь в форме язычка.

— Если соединить его с этой фитюлькой, будильник зазвенит! — пояснила сури.

Часы разобрали и собрали вновь. Язычок соединили с фитюлькой, и лишней оказалась шестерёнка. Впрочем, часы звенели и без неё, только заводились теперь в другую сторону.

— Когда их разбирала я, одна шестерёнка тоже оказалась не к месту. Так что сейчас они заводятся как раз правильно! — беззаботно отмахнулась Ирэн.

Дан, отложив часы, шутливо пробежался пальцами вдоль её позвоночника снизу вверх.

— Перестань! — Ирэн со смехом отставила бокал и ринулась щекотаться.

Ещё пять минут длилась схватка, пока Дан не позволил даме одержать верх во всех смыслах. Отблески магического света мерцающими волнами перекатывались по золотистой коже девушки, а глаза сияли, как у сытой кошки с забавными кисточками на ушах. Мигом вспомнилась легенда о схватке совы и рыси, рискнувшей забраться в дупло, но долго размышлять об этом было лень. Тигриная шкура, на которой лежал Дан, смягчала прохладу пола, а Ирэн вновь потянулась целоваться. Как подросток, получивший на день рождения бокал доброго вина вместо привычного компота.

— Я старше, чем выгляжу, — усмехнулась сури, будто прочитав его мысли.

— Всё равно я для тебя дедушка!

— Тогда считай, что я вернула к жизни давно заскрипевший механизм!

— Боги, ты где такого набралась? — отсмеявшись, Дан отвёл ей за ухо спутанную прядь, которая от воды завилась спиралью. — Ирэн, почему я?

— А почему не ты?

— Потому что ты — высокородная сури, а я — всего лишь скромный слуга своего господина…

— Потому что первого мужчину будешь помнить всю жизнь, и я не хочу, чтобы в старости мне снился рябой муженёк, которого навязали родители. Таких, как ты, я раньше не встречала, Дан.

— И что теперь с нами будет?

— Со мной — ничего. Маги все последствия устранят, но и о тебе узнают. Ты слышал о Голубином Законе? Люди, разводящие почтовых голубей, никогда не допустят до самки уличную птицу. Даже если уничтожить их выводок, последующие особи родятся с изъяном. Сури, как я, чтут этот закон.

Дан иронично приподнял бровь. Неужто в Катарине-Дей все юные леди такие хитрые с пузырьком ферамона в кармане или ему одному не везёт? А хитрая сури прильнула к его груди, по-кошачьи игриво поглаживая татуировку, отчего у полуэльфа мурашки побежали, а дремлющий волк довольно заворчал.

— Мой добрый друг рассказывал о заморской красавице, за ночь с которой мужчины расплачивались жизнью, но от желающих не было отбоя. Так что считай это привилегией, — промурлыкала она. — И не сердись! У вас, эльфов, обаяние от природы, и не используй я аллозию, ты бы меня отговорил. А я не знаю, когда смогла бы решиться снова. Я обещала, что не верну тебя этим живодёрам, и не верну. Мы сбежим отсюда!

— И куда же?

— В Неверру, конечно! О, Дан, ты знаешь, каково это — быть несвободным… Я уже невольница по рождению, а после брака стану… подстилкой для грязного пса!

Дан закашлялся.

— Ирэн, да где же ты этого набралась?!