Клинок его Величества

С Ромерсом все просто — новоявленному главе Серого клана Элиреи, третьи сутки «терзающему» Костлявого и сотника Бразза, периодически требуется помощь. И мне приходится сбрасывать с плеч одеяло, приводить себя в порядок и в сопровождении своих телохранителей спускаться в подземелье. Десять-пятнадцать минут работы — и часа полтора на все остальное. Включая неприятное «послевкусие» после посещения маленького «Кошмара». А вот Ноел каждый раз крадет у меня бездну времени: забыв про обязанности тысячника Внутренней стражи, воин делает все, чтобы скрасить мое ожидание. Поэтому несколько раз в день мне приходится спускаться в свои бывшие покои, чтобы пообщаться с портным и обувщиками. И примерять пошитые для меня обновки.

Нет, сам процесс примерки меня нисколько не раздражает: все эти платья, сапоги и туфли просто великолепны и я с большим удовольствием представляю себе, как предстану в них перед Ронни. Но мэтр Вилим Аленто, один из лучших портных Арнорда, медлителен до безобразия. И насколько же суетлив. Поэтому то, что можно сделать за минуту, делает за полчаса. В общем, чем меньше времени остается до приезда графа Утерса, тем большее раздражение вызывает во мне каждая примерка. И, соответственно, фраза «Ваше высочество! К вам шевалье Ноел Пайк…»

Впрочем, иногда я жду появления тысячника так же истово, как и возвращения Ронни — когда мимо кордегардии проносится голубятник с забавным прозвищем Свистун, я мигом забываю про прошлое, про свои мечты и грезы, спрыгиваю с подоконника и принимаюсь молиться Пресветлой Деве, чтобы Пайк, наконец, вспомнил обо мне. И как можно быстрее.

Вспоминает. Но только тогда, когда письмо, доставленное ему Гохой, касается Ронни или Снежных Барсов, отправившихся к Рожну.

Увы, такие письма приходят нечасто, поэтому, обычно, прождав у двери полчаса-час, я возвращаюсь обратно на подоконник, и, уставившись в серую пелену непрекращающегося дождя, снова ухожу в небытие…

…Густой звон сигнального колокола заставил меня вздрогнуть. Зябко поведя плечами, я подтянула одеяло, сползшее с правого плеча, и, посмотрев во двор, мигом оказалась на ногах: судя по тому, что герсу начали поднимать еще до появления начальника караула, приехал кто-то из своих. Причем в звании не ниже сотника.

Увидев силуэт въехавшего во двор воина, я грустно вздохнула — это был не Ронни. И даже не воин Правой Руки — мокрый плащ всадника отливал синим, а единственный меч висел на поясе, а не за пле-…

Синим? — Сообразив, что это значит, я с такой силой прижалась к оконному стеклу, что чуть было не выдавила его наружу: синий с золотым были родовыми цветами рода Берверов!

Тем временем воин спешился, и, передав поводья своего коня подскочившему конюху, остался стоять под дождем. Вместо того чтобы пройти пару шагов и ждать появления начальника караула под навесом кордегардии!

Ожидание оказалось недолгим — Вага по прозвищу Багор, родной брат Бродяги Отта, вылетел во двор откуда-то со стороны кузни, и, не обращая внимания на лужи, бегом(!) понесся к одному из телохранителей короля Вильфорда.

Несколько коротких фраз — и во дворе начало происходить что-то непонятное. Сначала из караулки вылетела вся отдыхающая смена, и, на бегу затягивая ремни, разбежалась по стенам. Потом к воротам вышел тысячник Пайк, и, не успев обменяться с посланником и парой слов, вцепился в витой шнур сигнального колокола.

Удар — два удара — удар… Удар — два удара — удар…

Что означает этот сигнал, я не знала. Но явно что-то нехорошее — уже через пару десятков ударов сердца со стороны плаца раздался слитный топот, и добрая половина тренировавшихся там воинов быстрым шагом направилась к воротам! По пути разбиваясь на боевые двойки!

«Его величества в городе нет…» — подумала я. — «Значит, либо это — покушение на принца Вальдара, либо бунт… Где-нибудь в бедняцких кварталах…»

Чем заканчиваются такие беспорядки, я знала очень хорошо: лет в шесть, услышав, что на Лобной площади состоится казнь зачинщиков Голодного бунта, я пробралась на дворцовую стену, и, выглянув из бойницы, увидела под собой самое настоящее людское море, в центре которого стоял высоченный помост с суетящимися на нем палачами. Нормально засыпать я начала только через год: стоило мне закрыть глаза, как перед моим внутренним взором появлялись искаженные чудовищной мукой лица пытаемых людей, огромные корзины, доверху заваленные кусками окровавленной плоти, бьющиеся в конвульсиях повешенные…

…Стук захлопнувшейся двери перепугал меня до смерти. Отлипнув от оконного стекла, я выхватила из висящих на поясе ножен кинжал, развернулась на месте и слегка покраснела: в двух шагах от меня стояла Маришка, и, вытаращив глаза, смотрела на меня.

— Испугалась… — призналась я. И убрала клинок.

— А-а-а… — понимающе протянула служанка. Потом захлопала глазами и выпалила: — Вам, это… одеваться надо! К нам едет его величество Вильфорд Четвертый, Бервер…

…Маришка отложила на жаровню щипцы, пристроила на место скрученный в спираль локон, и, склонив голову к плечу, довольно улыбнулась:

— Готово, ваше высочество!