Клинок из черной стали

– Вы в самом деле так думаете? – поинтересовался Борис, утирая рот норковой муфтой.

– Нет, конечно. – София отпустила загривок Мордолиза и протянула руку Борису. – Но стоит ли рисковать жизнью ради чего-то легкого?

– Хотел бы я найти такие же хорошие прощальные слова, но я потратил все в прошлый раз, когда решил, что вы собираетесь меня убить. – Борис ухватился за ее руку.

– Прощальные слова – это для неудачников, – возразила София, и ей показалось, что покореженная корона задрожала в ее заплечном мешке.

Словно Холодный Кобальт была сказочной ведьмой, которая спрятала свое сердце в головной обруч.

У нее дрожали ноги, и она сомневалась, сможет ли сделать роковые шаги… И тогда Мордолиз, словно он лучше хозяйки знал, куда она запрятала свое сердце, прыгнул в бездну, а София, держась за его шкуру, шагнула следом.

Последнее, что она осязала, – это вспотевшие пальцы Бориса, крепко стиснувшие ее кисть, когда она потянула наивного простака за собой в неизвестность.

Последнее, что она услышала, – это собственное имя. Хортрэп звал ее, просил остановиться.

А последнее, что вспомнила, – как ее обнимал Лейб, когда они лежали ночью в постели и внимали стуку летнего дождя по крыше.

Затем ее окутала мгла Врат, и все трагедии, все триумфы, все радости и потери мира смертных сделались такими же далекими, как самая далекая звезда.

Глава 21

Мрачный с первого взгляда понял, что с этим болотом дело неладно. Вместо того чтобы переправляться по полузатопленной тропе, нужно вернуться и узнать, не покажет ли тамариндовое бревно другой путь. Но разве ж они послушают?

И вот Дигглби растревожил гнездо мстительных мертвецов с острыми когтями и клацающими зубами, с кучами деревянного мусора, защищающими, словно панцирь, им спину. Эти твари подплывают или подползают по дну на животе, и уже поздно звать на помощь. Когда Гын Джу рванулся на выручку к остальным, Мрачный едва успел подставить плечо под проклятое бревно, а затем кое-как взгромоздил его на спину лошади, надеясь, что оно застрянет между сумками, – наверняка ему вскоре понадобятся свободные руки.

Мрачный не хотел вредить останкам чьих-то предков, но твари не ответили на его миролюбивые слова. Они продолжали наседать. Пурна выстрелила из своего оглушительного самопала, но это, похоже, не спасло положение, только все вокруг заволокло едким пороховым дымом.

Принцесса оставалась на удивление спокойной, когда трое водоплавающих приближались к ней спереди, а еще четверо заходили с хвоста. Гын Джу приготовился к схватке, а двое других охотников за дядюшкой Трусливым повели себя как обычно, то есть по-дурацки: они кричали, барахтались в воде и оглядывались на Мрачного, как будто он мог волшебным образом покончить с безобразием, ими же и учиненным. Пурна почему-то стояла на коленях и шарила руками в грязной воде, а Дигглби прыгал на левой ноге, словно боясь опустить вторую, оставшуюся только в чулке. Кроме тварей, что приближались по затопленной тропе, еще одна, та, что стащила с Дигглби сапог, копошилась на глубокой воде, еще несколько спешили на подмогу с болотных просторов.

Все это дерьмо Мрачному очень не нравилось. Чужеземные предки не виноваты в том, что незваные гости потревожили место их погребения, подумал он и наконец-то вспомнил, где видел такие кучи хвороста. Клан Моржа хоронил своих покойников в устье реки, вбивая в дно колья, чтобы тела не уносило в море. Этими телами питались рыбы и крабы, которыми, в свою очередь, питались Моржи. Однако тот факт, что болото оказалось кладбищем, еще не объяснял, почему мертвецы сохранили так много плоти на своих костях и почему они поднимаются из воды, если кто-то нарушает их покой.

Как бы то ни было, в песнях Мрачного предки, столкнувшись с подобными существами, не спрашивали объяснений, а просто бежали прочь. И разве тот старик в Черной Моли не советовал не ходить через кладбище? Мать часто повторяла Мрачному: кто не прислушивается к предупреждениям мудрых, тот всегда получает по заслугам.

Гын Джу, застывший в нелепой позе с обнаженным клинком, посмотрел на Мрачного широко раскрытыми от страха глазами, хотя в остальном казался невозмутимым, точно мраморная статуя. Мрачный пожалел, что не может еще раз сказать, как ему понравилась поэма, которую непорочный не без смущения декламировал последние несколько дней, когда они вдвоем уходили вперед с колдовским бревном на плечах. Слова были настолько яркими и выразительными, что варвар словно наяву ощущал прикосновение соленого ветра с неведомых островов, изысканный вкус неизвестных блюд, нежный аромат незнакомых цветов, слышал крики диковинных птиц… А в последней строфе, которую Гын Джу прочитал с легким румянцем на щеках, Мрачный мысленно увидел девушку, которую они оба несомненно любили. Сейчас было неподходящее время, чтобы сказать все это спутнику, поэтому Мрачный просто кивнул – так перед эпическим сражением воин кивает другому воину, словно передавая тайное сообщение, понятное только им двоим.