Клинок из черной стали

Однако священница все же вошла. Зубы И’Хомы сверкнули в усмешке ярче, чем солнце на клинке, когда она приблизилась к багряной королеве. Грозная гвардия, которая должна была стоять у дверей и по крайней мере объявить о появлении папессы и ее свиты, куда-то запропастилась, так что Индсорит лишь с недоумением оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что бы это могло означать. Нечто подобное случилось, когда она, еще по пути к власти, встретилась лицом к лицу с сорока семью убийцами. Но даже в самых диких фантазиях она не могла представить, чтобы И’Хома попыталась чего-то добиться от нее силой оружия, – должно быть, девчонка совсем рехнулась, если возомнила, что здесь можно действовать так же, как она привыкла у себя на юге.

– Я давно догадывалась, что ваша всемилость не дружит с головой, но недооценила степень безумства, – произнесла Индсорит, выхватывая Лунные Чары из ножен.

Однако готовность к схватке с дерзкой девчонкой тут же испарилась. Руки отяжелели, движения замедлились, голова затуманилась. Определенно, в вино было подмешено что-то еще, кроме соли, сильное зелье, сумевшее так быстро одолеть ее.

– Даю вашей всемилости последний шанс одуматься. Имейте в виду, что…

– Свершилось! – завопила И’Хома, дико размахивая руками, так что плащ на ее плечах сделался похожим на крылья облезлого нетопыря. – Пятнадцатый полк настиг Кобальтовый отряд на равнине Ведьмолова. Война окончена, мы победили!

– Мы… Как вы сказали?

Индсорит догадывалась, что вопли о новостях большой важности предвещают хвастовство. Постепенно вырисовывались детали картины, словно причудливые камешки на дне быстрого ручья. Слишком поздно разобралась королева в замыслах мерзкой девчонки.

– Вы… вы сговорились с Хьорттом? Добились, чтобы он атаковал кобальтовых без моего разрешения и его победа досталась вам, а не мне? А теперь пришли убить меня?

– Его победа?

И’Хома резко рассмеялась и хотела добавить что-то еще, но в тот же миг Индсорит набросилась на нее. Быть отравленным и преданным – обычная доля монарха, но только не осмеянным. Пусть заговорщики попробуют ее прикончить, пусть попытаются издеваться над ней, но только не то и другое сразу.

Даже шатаясь от отравленного вина, Индсорит наверняка пронзила бы первым же выпадом перепуганную соплячку, если бы не помешал один из охранников. Дюжий мечник отбросил королеву в сторону, а на помощь ему уже спешил второй монах, с боевым молотом в руках. Индсорит с разворота полоснула по ноге мечника и снова попыталась раскроить физиономию И’Хомы, но молотобоец уже был рядом, и ей снова пришлось изменить направление удара, прорубив пальцы монаха до самого древка оружия. Двое других охранников хотели взять ее в клещи, И’Хома тут же юркнула им за спину, а Индсорит еще успела проткнуть кольчугу одного противника и разбить локтем нос другому, прежде чем ее повалили.

К несчастью, ни яд, ни удары рукоятью меча не смогли убить королеву, так что ей пришлось вытерпеть еще одно унижение, когда Черная Папесса наклонилась и сдернула Сердоликовую корону с раскалывающихся от боли висков.

– Ох, Индсорит, – печально вздохнула И’Хома.

Вместо того чтобы надеть трофейный венец, она опустилась на гладкий пол, положила голову обессиленной королевы к себе на колени. Безумная жрица провела ладонью по щеке Индсорит, но та не могла и пальцем пошевелить, чтобы помешать этому, даже если бы очень хотела… Что еще хуже, прикосновения И’Хомы показались ей нежными, утешающими, материнскими.

– Боюсь, вы все неправильно поняли, впрочем, как и всегда. Я пришла не для того, чтобы убить вас, и Хьортт вовсе не одержал победу. Во всяком случае, не в том примитивном смысле, что ему доступен. Я говорю о чем-то гораздо большем, частью чего вам предстоит сделаться, точно так же как и мне. Мы обе примем участие в этой игре и, не сомневаюсь, станем в конце концов близки друг другу, как родные сестры. Даже еще ближе!

Индсорит казалось, будто она катится под гору со связанными руками, с каждым мгновением разгоняясь все сильнее, навстречу двум черным бездонным ямам – поглотившим весь мир глазам И’Хомы. Черная Папесса наклонилась к королеве, и та поняла, что кровь вовсе не размазана по щекам ее всемилости, а сочится из сияющих глаз, словно размытая дождем боевая раскраска. Дыхание И’Хомы отдавало сырым мясом и уксусом, когда она поцеловала Индсорит в лоб, а затем прошептала на ухо:

– Все грехи прощены, сестра. День Становления подходит к концу, и Затонувшее королевство поднимается из морских глубин. Падшая Матерь вернулась и ждет нас на блаженной земле, дарованной нам ею. С господством смертных покончено. Наш долг исполнен, Индсорит!