Клио и Огюст. Очерки исторической социологии

Об этом нужно помнить и историкам, имеющим дело с многочисленными свидетельствами эпохи. Как правило, время доносит нам нерепрезентативный набор мнений. Скажем, русская культура XVIII в. говорит с нами почти исключительно дворянскими голосами, а древнерусская книжность дает представление о церковной и официальной точках зрения. Это не означает, что выводы историков обречены тем самым быть ошибочными. Но в процессе работы исследователь обязательно должен иметь в виду этот перекос и вносить поправки. Поскольку выборку мы регулировать не можем, важно правильно конструировать границы самой генеральной совокупности, не проецируя выводы, релевантные для узкой социальной группы, на общество в целом.

Весьма остро стоит перед социологами проблема откровенности респондентов. Проводить опрос следует так, чтобы у респондента не возникло сомнений, что ответы его буду использованы исключительно во благо науки и не будут развернуты против него. Взрослому человеку необходимо разъяснить цель исследования и заверить в полной анонимности полученных ответов.

Если этого недостаточно, нужно создать располагающую атмосферу и продемонстрировать надежную защиту анонимности. Прекрасный пример грамотного построения вводной части анкетирования продемонстрировала группа исследователей, проводившая опрос среди школьников на весьма деликатную тему: изучалось употребление наркотиков среди школьников 8–9-х классов. В данном случае вопрос доверия респондентов исследователям был особенно важен. Наркотики – непростая для детского (да и не только детского) восприятия тема. Дети, не употреблявшие наркотики, вполне могут написать, что употребляли – для того чтобы выглядеть в глазах товарищей более опытными. И, напротив, дети, имеющие реальный опыт употребления, склоны его скрывать, опасаясь наказания. То есть перед исследователями стояла двойная задача: продемонстрировать детям, что их ответы буду закрыты для просмотра одноклассниками, и показать, что полученные данные будут закрыты для школьной администрации и учителей. Поэтому для начала вошедшие в класс социологи по заранее обговоренному сценарию, вежливо, но твердо попросили учителя покинуть класс. Учитель мог и вовсе в класс не заходить. Но в данном случае было важно показать детям, что ученые имеют власть закрыть исследование от учителя. Затем школьники были посажены по одному человеку за парту, им розданы анкеты, а к ним приложены конверты. После ответа на вопросы ученик заклеивал анкету в конверт и бросал в объемный ящик, который тоже был приготовлен заранее. Ученикам даже разрешалось перемешать рукой конверты в ящике после того, как они бросали туда свой. Сделано это было с ориентацией на то, что даже сдавая подписанные контрольные работы, школьники любят перетасовать тетради на учительском столе.

Иногда в анкете добавляются вопросы-фильтры, для того чтобы составить представление о степени откровенности респондента. Делается это в том случае, когда речь идет об исследовании интимных явлений, подлинную информацию о которых человек может отказаться предоставлять даже на условиях анонимности (речь может идти о сексуальных отношениях, элементах половой культуры и пр.). Самый забавный из тех вопросов, о которых слышал автор, был сформулирован так: «Бывал ли у вас понос хотя бы однажды в жизни?» Следует заметить, что понос – явление вполне здоровое и распространенное, он периодически случается абсолютно у всех. Однако человек, не склонный открывать душу исследователю-социологу, не будет рассказывать в анкете о том, чему исследователь-социолог лично свидетелем не был. А если так, данные подобных анкет не должны приниматься в расчет.

Проблема откровенности еще более остро стоит в другом виде опроса – интервью. В личном контакте исследователя с респондентом есть немало плюсов, но есть и минусы.

Сначала поговорим о плюсах. Для опроса, так же как и для анкеты, вопросы составляются заранее, но исследователь в ходе интервью имеет возможность менять акценты в зависимости от ответов респондента – давать пояснения, задавать уточняющие вопросы и даже просто зачитать вопросы в том случае, если сам респондент не может этого сделать по каким-то причинам. Исследователь видит эмоциональное состояние респондента, может уловить сомнения, колебания или, напротив, твердую уверенность отвечающего. Интервью иногда длится по несколько часов – за это время исследователь успевает получить большой объем информации. Интервью записывают на диктофон или видеокамеру, а потом расшифровывают.

Но есть и минусы. Если на вопросы анкеты респондент отвечает анонимно и приватно, то интервью проводится исследователем vis-à-vis. А при личном контакте человек склонен быть еще менее откровенным. Список «сложных» тем существенно расширяется. Причем перечень их будет зависеть в том числе и от личности спрашивающего. Если перед симпатичной девушкой отвечающий мужчина постарается представить себя в авантажном виде, то при исследователе-мужчине набор психологических реакций может оказаться совершенно иным.