Клитемнестра

Агамемнон наклоняется, чтобы поднять кинжал, и в этот момент она, собрав все оставшиеся силы, бросается на него. Они вместе валятся на пол, но она успевает схватить клинок. На этот раз она вонзает лезвие ему в грудь. Он издает возглас искреннего удивления, а она с наслаждением проворачивает кинжал, вгоняя лезвие еще глубже.

– Может, Эгисф слаб и сломлен, – говорит она, – но, по крайней мере, он умеет любить.

Агамемнон пытается схватить ее, но она коленом прижимает его руку к полу.

– А ты не знаешь ни преданности, ни привязанности. – Его глаза широко распахнуты, она впервые видит в них страх. – И ты умрешь в одиночестве, как и провел всю свою жизнь, от руки собственной жены. Вот ведь какая ирония: ты отбираешь у людей то, что им дорого, но иногда они возвращают себе свое.

Она наносит ему еще один удар, и еще один, пока его хриплое дыхание не стихает. Но даже тогда она не в силах успокоиться. Она встает, с головы до ног обагренная кровью мужа. Его глаза открыты, но пусты, рот приоткрыт. Он больше не похож на царя. Его грузное тело неуклюже распростерлось на полу. Теперь он скорее похож на безымянного попрошайку.

Купальня

Электра откидывает капюшон с головы и останавливается промеж колонн у входа во дворец, чтобы собраться с мыслями. Она шла за Эгисфом с того момента, как он выбрался из темницы, но теперь он исчез в саду, и она не знает, куда бежать.

Она не удивилась, когда увидела, как он крадется по коридору. Она подозревала, что он попытается сделать что-то, когда вернется отец, и когда ее мать приказала бросить его в темницу, Электра сразу почувствовала неладное.

После того как Эйлин и Хрисофемида заснули, она тихо выскользнула из комнаты. Она подмешала сонной травы в вино стражникам и видела, как они осели на пол, а по их подбородкам потекли струйки слюны.

Из трапезной доносится шум, она осторожно подбирается к дверям, чтобы заглянуть внутрь. Между столами, спотыкаясь, бродят несколько мужей, пот ручьями струится по их рукам, домашние псы подбирают с пола объедки. Две служанки в разодранных туниках стоят посреди зала и смотрят в пустоту.

Электра отступает в тень, пока ее не заметили. Агамемнона здесь нет. Она тихонько направляется к купальне, мысли гудят у нее в голове. Ее отец совершил ужасное преступление, это правда, но как бы сильно ни хотела она ненавидеть его, у нее не получается. Быть может, потому, что она всегда была его любимицей, единственной из всех детей, на кого он обращал внимание. Орест был слишком добродушен, Ифигения слишком своенравна, а Хрисофемида слишком застенчива. И потом, у каждого из них уже была любовь Клитемнестры. А Электра всегда была тихой, себе на уме, но никогда не лезла за словом в карман. Матери непросто было ее любить, а вот отец всегда разговаривал с ней, задавал ей вопросы, когда никого из ее братьев и сестер не было поблизости. От этого она чувствовала себя особенной.

Почти дойдя до купальни, она поскальзывается. Она падает на спину и ударяется головой, а когда поднимается, замечает, что ее руки перепачканы в крови. Она вскрикивает.

Первая мысль, которая приходит ей на ум, – Эгисф мертв, но он не может быть здесь. Она заходит в купальню, медленно, затаив дыхание, точно рабыня, что идет на алтарь, где ее должны высечь.

Повсюду разлита вода, факелы перегорели, тени кружат у нее над головой, как вороны. Электра, прихрамывая, доходит до центра комнаты. На полу перед ней лежит тело, она дотрагивается до него рукой. Оно холодное и мокрое. Электра проводит пальцами по ранам на груди, на которых уже начала запекаться кровь.

Она долго сидит там, сведя плечи, точно птичьи крылья. Мир вокруг слишком тих. Наконец ее слезы прорываются наружу, точно зимний дождь, переполняя сердце.

– Отец, – шепчет она. – Пожалуйста, очнись.

Тьма

Клитемнестра вновь спешит к храму Геры, она хочет отыскать троянскую царевну и увести в безопасное место. Во дворце царит тишина, коридоры утопают во мраке. Она приказала стражникам пировать и отдыхать, так что сейчас они все наверняка захмелели и спят рядом со своими любовницами.

Уже в саду она слышит крик. Он доносится из храма, и Клитемнестра спешит туда, ее босые ноги всё еще мокрые после купальни. У входа в храм ее останавливает Эгисф. Он сжимает в руках меч, в глазах плещется безумие. Она пытается пройти мимо него, но он ее не пускает. Его руки липкие от крови, но сам он не ранен.

– Всё кончено, – говорит он.

Она чувствует, как всё ее тело наливается тяжестью.

– Где Кассандра? – спрашивает она.

И видит у основания колонн маленькую фигурку, свернувшуюся, точно младенец. Она отталкивает Эгисфа и бежит туда.

Склонившись над телом, она видит перерезанное горло. Кожа Кассандры еще хранит тепло, но жизнь неотвратимо покидает ее тело.

– Она пыталась сбежать, – говорит Эгисф, – но я ее нашел.

Клитемнестра кричит. Лицо Кассандры, такое юное и прекрасное в ее отчаянии… в точности как лицо ее дочери, перед тем как она умерла.