Ключ

Мадра оказалась очень большой, очень людной и очень шумной. Привыкнув к утробному урчанию мегаполисов, Никита с удивлением окунулся в местную какофонию. Еще не достигнув ворот, они услышали гомон города. Дребезжали экипажи, ревели животные и орали люди. Деловая жизнь этого города шла во всю силу легких. Никита едва успевал вертеть головой: не уступая горланящим во всё горло торговцам, разливались соловьем хироманты и прорицатели, и, похоже, их товар шел нарасхват. Бродячие актеры и акробаты на каждом перекрестке демонстрировали свое искусство, причем многие из них обходились и вовсе без сцены. Горстка прыщавых юнцов задирала прохожих и любезничала с барышнями. Грязный, оборванный мальчишка тащил что-то из кареты под носом у зевающих форейторов, и только Рол, настойчиво тянувший за руку, и захлопнувшаяся за спиной дверь спасли Никиту от непрошенного вмешательства в уличные дела. Все еще думая о маленьком воре, Никита оглядывался на дверь, гадая, не следовало ли ему привлечь внимание к факту совершения кражи.

Забегаловка, в которую затащил его Рол, несмотря на низкие, скребущие макушку потолки и темные закопченные стены, выглядела уютно. Посетители деловито обедали, спали на столах, любовно бормотали над кружками или обсуждали свои проблемы, переходя периодически на шепот и сталкиваясь головами в попытке не упустить ни слова. Одетые просто и незатейливо, они ничем не отличались от горожан, которых Никита уже вдоволь навидался на улицах. Он усмехнулся. Скорее уж их компания выглядела странно и угрожающе. Они порядком обросли и обносились в болоте. Сильно отросшая щетина с непривычки причиняла невероятные мучения, но, раз увидев бреющегося Сета, Никита не рискнул воспользоваться его ножом. Юродивый, открыв суму, пошел бродить по залу, ему охотно бросали хлеб, полуобглоданные кости и мелкие монеты. Рол деловито смел со стола крошки, поправил скамью и, удовлетворенный, обернулся к Никите.

— Ну-с, молодой человек... Настала пора определиться. Что ты умеешь делать?

***

Стук.

Настойчивый. Требовательный. Властный. Так стучит только хозяин, уверенный, что его прихода ждут с нетерпением. Застонав, тяжело отворилась входная дверь. Горбун упрямо не вставал с постели, хотя и знал, кто пришел.

Робкий и почтительный топот быстрых ног.

Чересчур робкий и намного более почтительный, чем обычно. Высокий сутуловатый парень, шмыгая носом, экая и упорно отводя глаза, доложил:

— Там... эта... лорд Адольф пришел... Вы... эта.. принимать прикажете?

— Спущусь щас, — пробурчал Горбун из-под одеяла.

Осторожно притворив дверь, парень радостно загромыхал вниз по лестнице.

— Ту-у-пи-и-ца-а... — протянул Горбун с ненавистью.

Он полежал еще немного, незряче глядя в темный потолок и наслаждаясь теплом, идущим от камней, нагретых на очаге, обернутых одеялами и положенных в ногах кровати. Но внизу ждал Адольф, и надо было вставать. «С каждым годом ночи становятся все холоднее для моих костей... Скоро меня не согреет даже жар адского пекла», — Горбун усмехнулся, настроение неожиданно поднялось. Он выкарабкался из-под одеяла и быстро закутал свое изувеченное природой тело в теплый, нежный халат. Почти утонув в войлочных тапочках, неспешно спустился в холл. В одном из кресел, удобно развалившись и потягивая молодое вино, сидел мужчина лет пятидесяти. Взгляд бледных, практически бесцветных глаз, не выразил ровным счетом ничего, когда тот довольно фамильярно приветствовал Горбуна.

— Ох, и копаешься же ты, братец!

— Зачем явился? — даже если бы и хотел, Горбун не смог бы скрыть усталого презрения в голосе.

— Дела, дела, все дела. — Нимало не смутившись, лорд Адольф привстал и, нагнувшись, попытался разглядеть свое отражение в плохо отполированной столешнице. Он оправил свой костюм, подобранный щегольски и тщательно выверенный во всех, так важных в свете, мелочах. Пробежался пальцами по черным с проседью локонам, смахнул с плеча воображаемую пылинку.

— Хватит прихорашиваться, паяц! В наши с тобой годы поздно заботиться о внешности. ... Тебя Мастер послал?

— Ну-у-у... Даже не знаю...

— Наконец-то! — хрипло рассмеялся Горбун. — Ты уже и себя не помнишь?

Мужчина кисло улыбнулся.

— Я только хотел сказать... — он замолчал на полуслове, безнадежно махнув рукой с зажатым в ней батистовым платком, — Ты сворачиваешь свои дела и передаешь их мне. — Тон его неуловимо изменился, стал злее и жестче.

Горбун провел языком по вдруг пересохшим губам.

— Что так?

— Приказ Мастера. — Лорд неопределенно пожал плечами. — За бумагами приду завтра. А пока... Это тебе от Него.

Он достал из-за обшлага и положил на стол длинный узкий конверт. Затем, ловко крутанувшись на каблуках, бросил слуге мелкую монетку и, насвистывая модный мотивчик, направился к выходу. Парень, радостно и влюбленно глядя на гостя, поспешил спрятать деньги в пояс. Задержавшись на мгновенье, Адольф чуть сочувственно изрек:

— Неверное время, понимаешь ли... Одни поднимаются, другие падают. — Уже взявшись за ручку двери, он улыбнулся через плечо. — Не вини меня, Зор.