Ключ к тайне

Но герр Зоммер не был расположен к откровенности. А скорее всего, и сам не знал, о чем идет речь. Сказал только, что за эту вещь немецкие патриоты заплатили своими жизнями и что задача Карла – понять, как ее использовать, ибо это – сильнейшее оружие. Ученый сидел и молча смотрел на свиток, а герр Зоммер еще некоторое время что-то бубнил о сверхзадаче, о времени, которого нет, о судьбах рейха, что решаются не только на фронте, но и здесь… наконец, он ушел, и Карл вздохнул с облегчением.

Пергамен был безжалостно свернут, так что чернила кое-где расплылись… и пятна на нем… он сразу понял, что это кровь, и довольно свежая. Разворачивая лист, Карл старался не касаться бурых пятен, не думать, чья кровь залила старинную рукопись – того, кто ее защищал, или того, кто забрал ее у прежнего хозяина.

Текст на пергамене написан был на варварской латыни, том языке, который употребляли не слишком грамотные монахи, врачеватели и алхимики Средних веков. Нижний край листа обгорел, и текст сохранился не целиком.

Собственно, текст не сохранился вовсе, лишь несколько слов, которые легко читались: «Ключ сей ко злу и ужасу, что скован был мудростью древних…» Еще несколько слов, но их разобрать почти невозможно. Нужен свет и, возможно, кое-какие реагенты. Оставим это на завтра, сегодня он не способен на тонкую работу. Карл перевел взгляд на рисунок, что занимал центр пергамена.

Круг, покрытый множеством знаков и символов. Навскидку можно разобрать звезду Давида и несколько букв древнееврейского алфавита. Для ученого, посвятившего столько лет изучению знаков и символов, в нем не было ничего особо загадочного. Это так называемая древнееврейская роза, в виде которой часто отражали в старых книгах древнееврейский алфавит. Как и любой древний алфавит, он всегда значил больше, чем просто система для записи слов. Впрочем, раввинская традиция требовала хранить учение в секрете, чтобы не смущать простые умы, не поколебать веру в Бога и не дать непосвященным в руки ключ к магии, которую они могли бы использовать во зло. Основные положения доктрины, положенной в основу каббалы, изложены в книге «Сефер Иецира», написанной где-то между третьим и шестым столетиями нашей эры. По преданию, учение это было открыто праотцу Аврааму путем откровения. Учение гласит, что основой всех вещей в мире являются 22 буквы. Три из них материнские, семь – двойные, а остальные 12 – простые. Карлу не нужно было даже заглядывать в книгу, чтобы вспомнить все это. Не зря он считался крупнейшим в Германии специалистом по каббалистике. Итак, в центре розы мы видим печать Соломона, или звезду Давида. Вокруг нее – три лепестка с тремя материнскими буквами. Буква «Алеф» означает воздух, «Мем» – воду, а «Шин» – огонь. Кроме того, это можно рассматривать как годичный цикл, ибо «Алеф» символизирует одновременно весну и осень, то есть время перемен, «Мем» – зиму, а «Шин» – лето. Вокруг них расположены еще семь лепестков, на которых начертаны двойные буквы. Карл потер глаза и придвинул лампу поближе. Вот «Бет», которая означает противоположность «жизнь-смерть». А это «Тау» – «бессилие-могущество». Но кроме двух этих знаков он не смог разобрать другие символы. Они были знакомы, похожи на что-то… Часть, пожалуй, на руны, другая – все на тот же древнееврейский алфавит. Но начертания букв отличались от привычной традиции, и смысл их ускользал от ученого.

Карл вскочил и заходил по комнате. Не может быть, чтобы он не понял знаков. Впрочем, наверное, это сказывается переутомление и возраст. Невозможно удержать в памяти все. Он подошел к полке с книгами. Так, это труд по алфавиту тамплиеров. Некоторое время он сравнивал знаки. Похоже, но не то! Древнегреческий, рунический, этрусский – один за другим перебирал он древние книги и мертвые, но не исчезнувшие языки. Подошли еще пара символов из рун. Но остальные? А ведь есть еще двенадцать лепестков, и значки, начертанные на них, Карл не смог бы идентифицировать даже приблизительно. Может, это финикийский алфавит?

Виски сжало болью. Застонав, он посмотрел на часы. Три утра. Господи, нет сил идти домой, нет времени! Больше всего ему не хватает времени. Оно течет меж пальцев как песок… О, если бы это был песок! Но последние дни ему все больше кажется, что кровь его народа утекает из ран, нанесенных войной. И как ни зажимай ладонью рану, теплая кровь все равно сочится и время уходит.