Ключ к теософии

Теософ. Предоставила бы их собственной карме. То, что кто-то один творит зло — совсем не повод для других поступать так же.

Спрашивающий.

Но, возвращаясь к клевете, — где же та грань, которая отделяет злословие от справедливой критики? Разве не долг каждого — предостеречь своих друзей и близких от тех людей, общение с которыми опасно?

Теософ. Если от того, что им позволят действовать беспрепятственно, могут пострадать другие, то, несомненно, наш долг состоит в том, чтобы лично предостеречь их и таким образом избавить от опасности. Но ни одно обвинение против другого человека, правдиво оно или ложно, никогда не следует распространять повсюду. Если оно справедливо, но данный проступок не причиняет вреда никому, кроме самого грешника, — предоставьте его своей собственной карме. Если же оно ложно, то вам следует избегать приумножения несправедливости в мире. Поэтому не говорите о подобных вещах с теми, кого это прямо не касается. Но если ваши осмотрительность и молчание могут причинить вред другим или подвергнуть их опасности, то я добавлю, — говорите правду любой ценой, и вместе с Аннесли скажу: «сообразуйтесь с долгом, а не с обстоятельствами». Бывают случаи, когда иной вынужден воскликнуть: «Лучше уж потерять благоразумие, чем позволить ему воспрепятствовать исполнению моего долга».

Спрашивающий.

Думается мне, что следуя этим принципам, вы можете собрать славный урожай неприятностей!

Теософ. Что мы и делаем. Приходится согласиться, что мы сейчас открыты тем же насмешкам, что и ранние христиане. «Смотрите, как эти теософы любят друг друга!» — могут сказать о нас без тени несправедливости.

Спрашивающий.

Если вы сами признаёте, что в Теософическом обществе по крайней мере столько же, если не больше, злословия, клеветы и вражды, как и в христианских церквях, не говоря уже о научных обществах, то могу ли я спросить: что же это за братство такое?

Теософ. Действительно, ныне это очень бедный образчик, который ничем не лучше других, пока Общество не реорганизовано и в нём не произведён отсев. Помните, однако, что человеческая природа, как в Теософическом обществе, так и вне его, — одна и та же. Его члены не святые — в лучшем случае это грешники, старающиеся исправиться, но и легко отступающие по причине личных слабостей. Добавьте к этому, что наше «Братство» не является признанной организацией и остаётся, так сказать, вне рамок юрисдикции. Кроме того, оно пребывает в хаотичном состоянии и пользуется незаслуженной непопулярностью в большей степени, чем любая другая организация. Что тогда удивительного в том, что его члены, которые не смогли соответствовать его идеалу и покинули Общество, обращаются за сочувственной поддержкой к нашим врагам, изливая всю свою желчь и горечь в их слишком охочие до этого уши! Зная, что они найдут поддержку, сочувствие и готовность поверить любому обвинению, каким бы абсурдным оно ни было, лишь бы доставить себе удовольствие бросить его Теософическому обществу, они спешат это сделать и обрушивают свою ярость на невинное зеркало, слишком верно отражавшее их облик. Люди никогда не прощают тех, с кем они поступили несправедливо. Поскольку за добро они отплатили неблагодарностью, ощущение этого ведёт их к безумию самооправдания перед всем миром и своей собственной совестью. А мир слишком готов верить всему, что говорится против того общества, которое он ненавидит. Что же касается совести, то я не буду говорить больше, так как опасаюсь, что и так сказала слишком много.

Спрашивающий.

Ваше положение представляется мне весьма незавидным.

Теософ. Это так, но не думаете ли вы, что за самим Обществом и за его философией должно быть что-то в высшей степени благородное, возвышенное и истинное, раз лидеры и основатели этого движения всё-таки продолжают трудиться ради него, отдавая ему все свои силы? Они приносят ему в жертву все удобства, всё мирское благополучие и успех, даже своё доброе имя и репутацию — да и свою честь — получая в ответ непрекращающееся, непрестанное поношение, безжалостные оскорбления, неослабевающую клевету, постоянную неблагодарность и непонимание их лучших усилий, удары и пинки со всех сторон, тогда как просто бросив свою работу, они сразу же освободили бы себя от всякой ответственности и защитились от любых дальнейших нападок.

Спрашивающий. Признаюсь, такая стойкость кажется мне поразительной, и я удивляюсь, зачем вы всё это делаете.