Ключ от города Антоновска

Договорились и стали расходиться. Лешка, как обычно, ушел первым. Сашка знал причину. Знал и то, что говорить на эту тему Лешка не любит.

– И мне пора… – вздохнула Аня. – В восемь тренировка, а еще надо домашку успеть. Чао!

– А кто поможет хозяйке мыть посуду? – спросила Вика.

– Тот, кто ближе всех к раковине! – крикнул Лешка с порога.

Сашка хотел вздохнуть с нарочитой грустью: «Похоже, честь выпала мне…» Но Витька уже встал из-за стола и занял позицию у мойки.

– Вот губка, вот средство, – улыбнулась Вика. – У тебя лишний шанс отмыть машинное масло со своих мозолистых рук.

Сашка понял, что Витька любит оставаться с Викой наедине. Поболтать, а чаще – просто помолчать. Сам вышел на балкон – вдохнуть весеннего воздуха. Заметил, что когда открываешь окно в Москве, то уши сразу же обволакивает шум тысяч машин. Здесь же, хотя балкон и смотрел на центральную улицу, слышался щебет первых вернувшихся птиц. Пахло прошлогодней листвой, землей, вскопанной на газоне. Казалось, свой запах был и у синего апрельского неба. «Первый раз чувствую настоящую весну», – подумал Сашка.

На кухне Витька, домывая посуду, беседовал с Викой. Вскоре хозяйка квартиры проводила гостя.

Уже на пороге Сашка спросил:

– Ты сама сочинение будешь писать?

– Напишу, но на конкурс не сдам. Еще не хватало победить! Скажут: дочку зама мэром сделали.

– А если не участвуешь, зачем напишешь?

– Хочу обдумать ответ родителям.

Сашка хотел было переспросить, но вспомнил тему сочинения: «Почему я никогда не уеду из Антоновска» – и промолчал.

* * *

Аня поначалу бежала вприпрыжку, потом замедлила шаг. Шла и думала: «Почему я не учусь во вторую смену? Как было бы здо́рово: встала, потренировалась, сделала уроки, потом в школу. Вернулась вечером, быстро поужинала – и спать. Только тогда надо было бы, чтобы все друзья тоже учились во вторую смену».

Причиной этих размышлений был папа.

Папа – военный летчик. Конечно, бывший. Когда-то он летал, был на войне, его сбили. Остался в живых, но врачи больше летать не разрешили. Папа еще несколько лет прослужил в авиации, только в небо не поднимался. Тогда же родилась Аня.

Потом папа вышел на пенсию и переехал в Антоновск. Только уже без мамы, но с Аней.

Аня маму почти не помнила. Поэтому не то чтобы совсем не горевала, просто печаль ее была немного отстраненная: мечтала иной раз, как хорошо было бы жить с мамой.

Папа у Ани был замечательный. Если бы у него не болела голова. А она начинала болеть во второй половине дня. Как раз в то время, когда в школе начинается вторая смена.

Папа не пил. Точнее, почти не пил. Но дело в том, что врачи запретили ему совсем. «Хоть капельку можно?» – спросил папа на медкомиссии. Военный врач-профессор устало вздохнул и сказал: «Только если накапать пипеткой». Примерно такую капельку папа и выпивал, после чего у него начинала болеть голова.

Утром он был лучшим папой на свете. Провожал дочку в школу, давал карманные деньги, шутил, планировал на выходные съездить с ней в Москву. Готовил обед. Анька считала, что папин борщ самый ароматный и наваристый в мире. А когда Аня приходила из школы, у папы болела голова, он хмурился и придирался к ней.

Папа работал в охране, сутки через трое. Его график дочка знала на месяц вперед. Сегодня он был дома.

Аня аккуратно вставила ключ в скважину, повернула почти без щелчка, открыла дверь почти без скрипа. Еще тише заперла. Похоже, папа спит. Тогда будить не будем.

Тихонько прошла в свою комнату, достала тетради из рюкзака. До тренировки два часа, домашку сделать успеем…

– Здравствуй, дочка, – донесся негромкий, но раздраженный папин голос.

Аня встала, поздоровалась с отцом, стоявшим в дверях.

– Вошла и к отцу не заглянула, не поинтересовалась даже, – так же раздраженно сказал папа.

Аня не стала отвечать: «Не хотела будить». От ее ответов легче бы не было.

– А если отцу плохо?

«Отец вызвал бы врача», – хотела сказать Аня, но промолчала.

– Шлялась где-то, домой не торопилась! – продолжил отец. – Давай дневник.

Аня, не споря, протянула, даже открыла на этой неделе.

– Ладно, ладно. Четверка – еще куда ни шло. А это? – Он перелистнул страницу. – Тройка по алгебре!

– За эту тройку ты меня уже ругал в прошлую пятницу, – спокойно и тихо напомнила Аня.

– Что значит – «ругал в прошлую пятницу»! Ты ее исправила? Разве получить четверку – это значит исправить?

Папа быстро заходил по комнате. Может быть, также ходил командир эскадрильи, ругая летный состав.

– Математика – самая главная наука. Ты, если даже в продавщицы пойдешь, все равно деньги считать придется. А вдруг калькулятор сломается? Если бы у меня в детстве была тройка по математике и я бы ее на четверку исправил, а не на пятерку? Мне же не только учиться было надо, мне еще и дрова колоть, и воду таскать с колонки. В январе, в минус тридцать. Натаскал, наколол – и только тогда за учебник.

«Я не виновата в том, что в нашей квартире горячая вода», – уже вертелось на языке у Ани. Но она опять промолчала.