Ключ Соляного Амбара

– Прекрасно, идём дальше… Чем в лес дальше и дольше, тем в лесу партизаны толще… И этот партизан, единственный друг Дмитрия Клестова, Сергей узнаёт тайну любви Дмитрия к матери Наталье, тот делится с другом мыслями о скором самоубийстве, причём материализация мыслей витает в воздухе, пахнущем самоубийством… Потрясенный этим ужасом друг Сергей рассказывает о возможности самоубийства её сына матери Наталье Дмитриевне… Та на откосе решает любой ценой спасти несчастного сына… А теперь самое главное в кульминации: драму любви матери и сына Клестовых символически и одновременно кощунственно можно соотнести и сопоставить с событиями русской революции, причем не 1905 года, а октябрьской 1917 года, стихия которой представляется Пильняком для богатеев ужасом, а для бедняков огромным счастьем, причем для коварного повествователя Бориса Андреевича видится через увеличительное стекло греховной плотской связи… Каково?.. Природное и историческое обрамление опасной самоубийственной семейной драмы и знамение первобытных стихий жизни, природы и революции… Беззаконная противоестественная связь матери и сына обнаруживает странное, если не опасное родство с печальными просторами Руси, России, открывающимися с Нижегородского откоса, с глухими лесами. «И леса эти по сие число первобытны» – по мистическому определению Пильняка. И первобытность природы человека и «Эдиповы комплексы» революций и общественных трансформаций получает свою метафизическое историческое воплощение в жизнь: сын Дмитрий, совокупившийся с матерью Натальей Дмитриевной, сражается на стороне красных на фронтах войны, против отца, бьющегося с сыном на стороне белых… Туманно Пильняк намекает, что гибнут в схватке красных и белых и отец, и сын… В какой только последовательности, вот в чем вопрос… Возможно за революцией 1917 года пришел новый революционный террор 1937 года… А там, глядишь, за сроком построения коммунизма в 1980-м придется новый виток революции или контрреволюции через десяток лет… Помяните меня, вспомнив, эдак в 1990-м или 1991-м…

– Попробую… На 1990-1991-й пророчествуете…

– А к этому времени, глядишь, и издадут последний метафизический роман Бориса Пильняка, который он то ли завершил, то ли поставил реперную точку перед самым своим арестом за «поддержку троцкистов» и «шпионаж» осенью 1937-го и расстрелом весной 1938-го… Наверняка, все материалы допросов Пильняка издадут… Читай, что написано, и между строк читай и записи допроса, и метафизического романа…

– А какое название романа-то?

– Рабочее название последнего романа было знаменательное – «Соляной Амбар»…

– Был такой в Можае, видел его… Снесли, не так давно, между прочим, тоже неспроста по-вашему…

– Неспроста… Всё неспроста… А ключ Соляного Амбара, вам, Александр, надо найти, ко многим судьбам и явления нашего могучего, но многострадального Отечества… И последний пассаж «Откоса», отчасти, второстепенный и, отчасти же, ключевой… Вам пригодится… Сами определите, у меня интеллекта не хватило решить историческую загадку, кто погиб первым отец или сын в революционной схватке белых и красных… Так вот после гибели мужа и сына, когда не ясно, но гибели, дом Натальи Дмитриевны через десять лет навещает оставшийся живым Сергей Березин (тоже знаковая фамилия не от мертвой осины, а от живой березы), и встречает там 46-летнюю старуху, почти что спятившую с ума, потерявшую ощущение реального времени… Самое жуткое, что в сумасшедшую старуху в 46 лет превратилась женщина, не видящая ни солнца, ни луны, сожженная «нестерпимым счастьем» своей чудовищной противоестественной страсти…

– Помните девочку Наташу, дунувшую на негасимую луну, и очевидно, погасившую ее…

– Да, конечно, в «Повести о луне».

– Сумасшедшая Наталья Дмитриевна дунула и на негасимую луну, и на негасимое солнце…Она живёт в полной тьме, но хитроумный Пильняк пытается если не оправдать своих революционных грешных героев – мать, сына, отца – то хотя бы удержать думающего читателя от их безоговорочного осуждения за порогом их гибели или на краю тёмной бездны…

И он неожиданно подал руку Александру со словами:

– Разрешите вас поблагодарить…

Александр недоуменно пожал плечами, удивлённо вскинул брови и не нашел ничего лучшего, как побурчать вопросительно:

– В смысле?..

– Вы поступили как бесстрашный джентльмен, постояли за честь девушки Иры, не побоялись двух здоровяков осадить Юрия и этого хмыря из МГИМО с его высокопоставленным папашей из госноменклатуры… – и вдруг спросил, сверкнув любопытными глазами. – Вы что боксёр-профи?..

– Откуда вы это взяли?

– Сосед Юрий так сказал… А я всегда к нему подозрительно и неодобрительно относился… Он мне похвастался, что лег в ЦКБ в наше отделение удалить гланды лишь для того, чтобы откосить от картошки ребят МГУ в студенческом отряде. Потому его и на наши вечерние прогулки не приглашал.

Александр расхохотался и сказал, утирай слёзы смешинки, попавшей в горло: