Ключи Гекаты

Вся жизнь твоя соединенье клавиш,

Где чёрные и белые опять

Ты жмёшь и нажимаешь, гладишь, давишь,

Чтоб вспомнить звук как падает звезда,

Кричит, поёт, слышны её рыданья.

В тех Черновцах, в которых никогда

Ни песни, ни стихи, ни заклинанья

Не прозвучат. Полуночный Орфей,

Намазанный волшебным притираньем.

Лети сюда, лети сюда скорей,

Не опоздай на летнее свиданье.

XIX

Как смерть страшна,

Держись её подальше,

Забудь её совсем, укройся в тени,

В листве кустов, деревьев и растений,

В рассветной правде и в закатной фальши.

Прижмись рукой к серебряной коре,

Почувствуй лбом прохладу барельефа,

Потрогай пальцами. По кроличьей норе

Лети, беги, ползи от плача к смеху.

И соловьиный свист, и трели, и щелчки,

И дождь, и этот шум, и мокрый блеск асфальта,

И новый клейкий лист, и золотая смальта –

Все жизни суета, подначки и тычки.

Виси вниз головой, и падай, и страдай,

И смейся, и пляши, лети рассветом алым.

Отдай одну любовь, но навсегда отдай.

Твоя Исида спит под этим покрывалом.

XX

Кто тут змея? – скажи мне, господин,

Хозяин увядающего лета.

Кто здесь она? Кто дожил до седин?

Кто стар и грустен? Кто увидит Сета?

Я мимокрокодил, струил Арбат

Своей реки серебряные струны.

Все арки в эту осень были юны,

Сентябрь как некрасивый сводный брат.

Свобода вам не дарит ничего.

Лети как лист в последнем стоне света.

Есть сон, есть мир, есть просто колдовство.

Осирис победивший – это лето.

Кто здесь змея? Кто в бархате факир?

Кто знает алфавит? Кто помнит слово?

Что делает суккуб, кто губит мир?

Все умерли давно, и что такого?

XXI

Как камень розовый, как грозная скала,

Как гроб откинутый, в котором спал Осирис.

Прекрасна дева, что тебя ждала,

Учитель мудрости, изысканный как ирис –

Твой младший брат. В молчании храни

То слово, что для многих было свято.

Ты сирота среди своей родни,

В тебе узревшей нового солдата.

В чем сила, брат? В молитве и посте –

Люби, молись, борись, пока есть силы.

Осирис умирает на кресте.

И гроб его покинутый вдоль Нила

Плывет туда, к истокам, у реки

Созрел тростник, ослы упрямо, туго

Везут обозы. Славят рыбаки

Воскресшего певца, солдата, друга.

XXII

Ты ветрена – семь пятниц на неделе,

Но дева ты скорей, а не блудница.

В твоем благоуханно-нежном теле

Источник наслаждения таится!

Сатиры припадают к ягодицам,

На флейте языка играют фавны.

Твои движенья медленны и плавны,

Ты хочешь насладиться всем, царица!

Урания, смешливая девица,

Что ищешь ты, то найдено, и славно.

Твой день столетьем солнечным продлится,

И ни одна тебе не будет равной

Богиня. В золотом потоке света

Под яблоней любви и вдохновенья

Ты просишь проходящего поэта —

Орфей, останови мое мгновенье!

РИТУАЛЫ

I

В лесу туманном призрачно свирель

Поет, бог Пан протягивает руку

Наш мертвый брат, тебе. Застелена постель.

Качает веткой ясень, стонет ель,

Сосна шевелится, от шороха и стука

Колышется весь лес. Парное молоко —

Цвет шерсти, в глубине лесной одна дорога,

Серебряная нить, по ней иди легко

Новорожденный брат путем единорога.

II

Свобода – это все, что есть у мага,

Не колбы, не пыланье атанора.

Горит любовь как жёлтая бумага,

И ненависть кричит как мандрагора,

Привязанная к чёрному котёнку.

Мне холодно, возьми меня на ручки!

Свобода – завиток хвоста чертёнка,

Когда вокруг лишь кобели да сучки.

О сладость сладкая, щербет из южных роз,

Свобода – это всё, что есть у мага,

Не хворост, не костёр и не допрос,

Не молот ведьм, не черная бумага.

III

Есть свет и есть тьма,

Есть война и есть мир,

Есть свадебный пир, есть погост.

Есть лузер, есть лидер, изгой и кумир,

И небо – все в россыпи звезд!

Есть мальчик, мужчина, старик и дитя,

Есть колокол, есть его звон,

Есть те, кто всегда слишком много хотят,

Влюбленные в Бабалон.

Есть день и есть ночь,

Есть дева и мать,

Есть тот, кому можешь помочь,

Есть тот кого нужно всего поломать,

Пусть даже он сын или дочь!

Есть корм для собак, есть корм для котят,

Хрип смертный и радостный стон,

Есть ангелы и круженье чертят,

Влюбленных в свою Бабалон.

И если в три ночи ты даже не спишь,

И если не знаешь, где звон,

Хоть слышал его, значит точно, малыш,

Тебя призвала Бабалон!

IV

Будильник, достигающий небес,

В ладони Будды спит твоя подруга,

Ей хорошо, легко, светло. Упруго

Пружинит кость слоновья. Без словес

В молчании идёт отшельник с лампой,

Он ею освещает сто завес.

На фоне неба вечереет лес

И ель качает головой как лапой.

V

Запомнила ли имя, о, сестра?!

Когда идёшь тропою этой темной,

Оно горит в ночи как свет костра,

Как маячок в ладони обречённой,

Запомнила ли имя, о, сестра?!

Как две звезды в полночной тишине,

Как глаза два зелёных в рыжих кудрях,

Как соловей в тебе поёт, вовне

Должна сказать два слога, это мудро

Как две звезды в холодной тишине.

Спроси ещё раз, повтори, молчи,

Что нужно – это знать всего лишь имя.

Где есть оно, там все с тобой ключи,

И все замки откроются отныне,

Спроси ещё раз, повтори, молчи!

VI

В твоей руке – и тёплой, и надежной,

И ласковой, и бережной я сплю.

В руке, что укрывает от тревожных

Сомнений, в той руке, где я люблю

Летать над изумрудными лугами,

Парить во сне над вышивкою сосен,

Над горными вершинами, снегами

Покрытыми, рука меня уносит

В далекий край, где каменный дворец

Стоит у моря бурного. Стихия