Ключи от Лас-Вегаса

В период уборки беспробудно шли проливные дожди, все ходили в резиновых сапогах, бедра и груди девчонок были спрятаны под телогрейками, а лебединые шейки — замотаны платками, хвостиками назад, так что увидеть хотя бы кусочек женского тела не представлялось возможным. А, как назло, очень хотелось, особенно после бутылки портвейна, распитого с ребятами на голодный желудок.

Однако, когда ночью Геннадия посетила гениальная мысль забраться в палатку к рыжей пышногрудой Наташке, его все-таки точил червь сомнения — может прогнать.

«Но попытка не пытка», — решил Генка и, нырнув в промокшую палатку, осторожно расстегнул молнию ее спальника, за которым последовали тридцать три одежки.

Наконец его холодные руки нащупали то, к чему стремились: упругое тело, груди, словно твердые мячики, и теплые соки между ног, томившиеся в ожидании именно его, как она призналась позже.

Наташа не прогнала красавца Генку, наоборот, жарко прижалась и позволила все, чего не позволяла никому.

С тех пор прошло двадцать пять лет. Ее объятия не остывали.

Немногие женщины, с которыми ему приходилось иметь дело, так мгновенно и легко способны были получать удовольствие от секса. Некоторые, вымученные, но не удовлетворенные, вынужденно соглашались, что не выходит именно у них, а вовсе не у него. Другие после долгой возни имитировали удовлетворение — он это чувствовал, но не возражал. Правда, были и такие, с которыми все шло легко и гладко, но так хорошо, как с Наташкой, не бывало ни с кем.

Она впивалась в него всеми клеточками своего тела и души, передавая любимому такую гамму эмоций, что время их сексуального контакта можно было измерить секундомером. Он часто ворчал на нее за это:

— Ты что, не можешь себя попридержать?

Виновато улыбаясь, она вскидывала полные блаженного удовлетворения глаза и выдыхала:

— Не могу. Мне так ласково с тобой.

Он чмокал ее в теплую, уютную шею и, пожелав спокойных снов, поворачивался спиной.

Так они расставались, как она говорила, на целую вечность, он считал, что на коротко, всего только на ночь.

Теперь Натка имела все: шубы, дубленки, не говоря уже о костюмах и юбках, аккуратно рассортированных по отдельным шкафам.

Если ее джип был в ремонте, то Геннадий давал ей на время один из своих авто. На работу часто приходилось ездить порознь, хотя работали они вместе — жена была его полноправным и верным партнером.

Офис их фирмы находился в шикарном голубом здании из стекла и бетона. Клиенты с уважением относились ко все еще привлекательной бизнесвумен, но для этого, с точки зрения Геннадия, Наташа просто вымучивала себя всевозможными диетами и тренингами.

Как ни старайся, а бедра вобрали в себя все непотребности, съеденные за жизнь: хлеб, супы, картошку. Он критически разглядывал по утрам полную женщину в обтягивающем боди: мокрая от изнеможения, она крутила педали тренажера. То, что некогда считалось достоинством и привлекало мужчин, — высокий рост, пышногрудость, налитое тело — теперь превратилось в явные недостатки теряющей молодость дамы. Высокая фигура стала казаться громоздкой, аппетитные ножки — толстыми, широкие скулы делали лицо округлым, как луна.

Геннадий с грустью вспоминал студенческую юность, тоненькую дочку ректора, которую ему однажды все-таки удалось уболтать.

Взгляд его не очень зорких глаз теперь то и дело подмечал через стекла автомобиля стройные ножки весело хохочущих девчонок, призывно косящихся на его отполированный до блеска «Мерседес».

Искушение молодостью слишком велико, и вот уже «бархатная шляпка» сидит рядом и, как ему кажется, голой коленкой старается коснуться тщательно отутюженной Наткой брючины.

Его гардероб жена не доверяла никому, несмотря на аккуратную и преданную домработницу. Сорочки, костюмы и даже ботинки она приводила в порядок сама. Ей нравилось смотреть, как он, отглаженный и чистенький, отправляется на работу. Для нее был важен его внешний вид. «Семейная реклама», — смеялась она, чмокая его на прощанье.

Геннадий посмотрелся в зеркальце, прикрепленное к лобовому стеклу: «Не осталось ли на щеке ее коричневой помады?»

У «шляпки» была ярко-розовая.

Еще не освоившись, словно в чужой квартире, она замерла в салоне автомобиля, напряженно уставившись в окно.

— Мне до церкви, у поворота на площадь, пожалуйста, — просительно проворковала девушка.

Она назвала место, которое он проезжал каждый день. Голубые купола старенькой церкви были видны даже отсюда. Если от нее пройти дворами и выйти на площадь, где высятся современные здания, — наткнешься прямо на его офис. Кабы не проклятая пробка, езды отсюда максимум на десять минут.

С другой стороны, если бы не пробка, не видать бы ему прекрасной незнакомки. Пока все чинно стояли и проклинали забитый центр, он разглядел на обочине мечущуюся в поисках машины «шляпку».

В другое время ее подвез бы каждый. Но утром, когда между автомобилями даже нитку втиснуть нельзя, все с сожалением разводили руками: мол, видишь сама, не проткнуться.

Геннадий загадал: «Если по дороге, возьму».