Клюква со вкусом смерти

Михея Кобяков поместил в небольшую комнатку рядом со своим кабинетом. Туда иногда приходилось устраивать местных буянов. До настоящих преступлений дело в деревне пока не доходило.

Степан Спиридонович понимал, что парня лучше отпустить домой, но следователь Моршанский по телефону распорядился оставить его под замком до приезда опергруппы.

Кобяков пустил к парню мать, которая принесла ужин Михею, разрешил ей побыть с ним, объяснив всю ситуацию. Женщина поплакала, но согласилась, так как понимала, что участковый не волен поступать по своему усмотрению.

Когда Михей устроился на широкой скамье с раскинутым на ней старым матрацем, Кобяков вышел и накинул на дужку замок, но, подумав, тут же снял его, махнув рукой: «Никуда он не денется!». Сам отправился к себе в кабинет, где прилег на деревянном диванчике.

Тело Анфисы после осмотра фельдшером поместили в старом погребе на краю села. Голова женщины была буквально расколота пополам сокрушительным ударом.

Кобяков, ворочаясь на жестких стульях, думал о том, какой невероятной силы должен был быть этот удар, и мог ли Михей, этот добродушный парень, сотворить такое?

Степана Спиридоновича мучили мысли о том, что он поступил не совсем верно, сообщив Моршанскому, что Михей оказался рядом с трупом с палкой в руке. Следователь – человек чужой, в невиновность парня не поверит, тогда что может ожидать этого больного человека? Ну, понятно, что до суда дело не дойдет, но вот психиатрической клиники ему не избежать. Тогда, как долго сможет он выдержать все тяготы содержания в лечебнице для подобных больных людей?

Потом решил, что утро вечера мудреней, да и кроме Моршанского найдутся люди, которые смогут помочь парню, и при удачном раскладе он останется в деревне под надзором самого Кобякова.

Утром Степан Спиридонович вывел Михея на улицу, разрешил ему погулять, потом пришла мать, принеся сыну молоко и хлеб.

К приезду следователя и районного оперуполномоченного Ботыжников был водворен на прежнее место и заперт под замок.

Моршанский со своим помощником проехали в лес к месту убийства Анфисы, но пробыли там недолго: ночью прошел дождь, никаких следов не осталось, да и вечером найти ничего не удалось. Моховая подушка надёжно скрывала их, если они и были.

На Михея Моршанский едва взглянул, брезгливо скривив губы.

Кобяков обстоятельно доложил всё следователю, попытавшись вставить своё слово в защиту Михея, но Моршанский, лишь поморщившись, отмахнулся:

– Оставьте свои адвокатские речи! Откуда вы можете знать, что происходит в голове психически больного человека? Приедет специалист и разберётся. А пока… Для меня совершенно ясно: Ботыжников убил Гребкову. Жаль, что он не сможет понести настоящего наказания, оставив детей без матери, но ничего, в клинике тоже не сахар, пусть почувствует, почем фунт лиха.

Кобякова привели в шок эти циничные слова человека, наделенного немалыми полномочиями. Что тогда говорить о здоровых людях, случайно попавших в передрягу? Как тогда он относился к ним?

Всё же не оставляя попыток заступиться за больного парня, Степан Спиридонович высказал мнение, что убить мог человек, о котором уже давно ходили слухи, якобы он скрывается на болоте, или кто-то из своих, из деревенских.

Услышав подобное, Моршанский, буквально, поднял Кобякова на смех и посоветовал молчать о подобных бреднях.

Наскоро допросив нескольких свидетелей и убедившись в правильности своих выводов по их показаниям, следователь отбыл в Энск, где в то время расследовалось страшное преступление по убийству профессора Полежаева.

Во вторую ночь Кобяков решил было отправить Михея домой до приезда специалиста. Парня должны были отвезти на судебно-психиатрическую экспертизу. Но вдруг он подумал, что уверен в невиновности Ботыжникова, и, по словам Ситниковой, Михей показывал палкой в лес. Значит, убийца мог туда уйти, и парень его видел. А, следовательно?.. Тот человек постарается убрать свидетеля. Пусть Михей и не разговаривает, а только мычит, но указать на преступника вполне в состоянии! Значит, ему лучше остаться под замком.

Степан Спиридонович, как мог, объяснил парню, что закроет его на ночь на замок, а сам пойдет домой. Всё необходимое для ночлега он оставил в каморке.

Промаявшись всю ночь в думах о случившемся, Кобяков рано утром, едва рассвело, пошел в Правление.

Михея он увидел, сидящим в углу с широко открытыми глазами с гримасой ужаса на лице. Степан Спиридонович кинулся к нему, думая, что тот просто присел, спрятавшись за лавкой, но вдруг понял, что парень мертв. Чего же он так сильно испугался?..

– Что послужило причиной смерти? – спросил Дубовик, когда Кобяков закончил свой рассказ.

– Разрыв сердца, – тяжело выдавил из себя участковый. – И виноватым в его смерти считаю себя!

– А я нахожу ваши действия совершенно правильными, и подобные обвинения необоснованными. Другой вопрос, кто или что его так напугало? И каким образом? Давайте разбираться. Вопрос первый: дверь была заперта надёжно?

– Да, я сам покупал новый замок! Чтобы вскрыть такой – надо повозиться! Да и не тронут он был.