Клото. Жребий брошен

— О-о-о, — протянул Ян, аккуратно и тщательно прокрашивая ее волосы, — Мартина — это явление. Мисс безупречность. Очень, очень богатая женщина, вдова, трое детей. Дети уже выросли, сейчас в университетах учатся.

— Она русская?

— Да. Наша соотечественница, но когда-то давно — в прошлой жизни. Уникальный, просто уникальный специалист по международному протоколу и деловому этикету. Работала во Франции, а в начале девяностых ее пригласили сюда. Ну а с нашими чиновниками ей работать, судя по всему, не понравилось… Очень ее понимаю. Она уже совсем было собралась обратно, но на нее вдруг посыпались частные заказы. Наши люди начали выезжать за рубеж. Пошли деловые зарубежные контакты… В общем, родилась идея этого дома. Ты даже представить себе не можешь, какие здесь гости бывают…

Почти через три часа, сидя под каким-то тихо гудящим агрегатом, Женя поинтересовалась:

— Долго еще?

— Часа два, — беспечно ответил Ян.

Женя чуть слышно застонала — очень уж ей надоело перемещаться из одного кресла в другое, обреченно разглядывая стены и потолок.

— А ты как думала?! Давай пока анкеты заполняй!

Женя снова погрузилось в череду непонятных вопросов, и время побежало быстрее.

Потом ее снова стригли и укладывали… Женя едва было не уснула. И вот наконец Ян снял с ее плеч накидку…

Женя пристально вгляделась в зеркало: ее уставшее лицо никак не вязалось с изысканной элегантностью новой прически. Чуть темнее у корней, и дальше все светлее и светлее, и совсем-совсем белесые кончики — как солома…

— Вот, — подытожил довольный Ян. — Видишь, ты словно проторчала месяц в Сен-Тропе и все это время не снимала панаму.

* * *

За весь день у Жени не выдалось ни единой свободной минуты. Она и сама сбилась со счета, сколько раз ей пришлось переходить с кресла на столик, со столика внутрь очередного агрегата, потом опять на кресло — и опять, опять, опять. Чьи-то твердые, умелые руки массировали, натирали, мыли и мяли Женино тело…

После длинной череды косметических процедур Жене, разумеется, предложили переночевать в доме, чтобы не тратить время на дорогу. Все равно завтра с утра все должно было продолжиться.

Оставшись наконец одна в небольшой комнате во флигеле, Женя поняла, как же она устала… Темно-красные, скользкие, прохладные на ощупь подушки приняли ее разгоряченную голову, словно ласковые ладони… В сон Женя провалилась мгновенно.

И казалось, сразу же проснулось. За окном светило солнце. А у ее постели с бесстрастным лицом стояла горничная.

Когда Женя умылась и привела себя в порядок, та же горничная провела ее в столовую.

Женя еще наслаждалась вкусом какого-то удивительного — и совершенно незнакомого — салата, когда в столовую вошел Ян, хмурый и усталый, будто измученный бессонной ночью.

— Привет, — поздоровался он, зевая. — Подождешь, я тоже перекушу?

— Конечно! — обрадовалась Женя, чувствуя себя неуютно за изысканно сервированным столом, в огромной роскошной столовой со сводчатым потолком.

— Анкеты заполнила? — спросил Ян, заказав подошедшей девушке стакан апельсинового сока и овсянку.

— Да… Скажи… А зачем это все? Что за вопросник такой… странный?

— Надо, — отрезал Ян, — и нам кое-что нужно, и опять же — психологам…

— Каким психологам? — насторожилась Женя.

— Каким… — буркнул Ян и попросил у девушки еще сока. — Тем самым, которые комплексы твои снимать будут. Ты как с клиентами собралась работать? Заикаясь от смущения?

Лицо Жени порозовело.

— Да ладно тебе! — ободрил ее Ян. — Дня два тут побудешь — надо с тобой еще поработать. Потом уже в офисе сделаем профессиональный «апгрейд». Ты ведь, насколько я понимаю, с нуля?

Женя кивнула.

— Ну и по мере надобности будешь сюда наведываться. Еще где-то месяц.

— Месяц? — удивилась Женя. — Так долго?

Ян насмешливо вздернул брови:

— Да будет просто замечательно, если за месяц успеем. Ты же теперь лицо компании, надо соответствовать.

Женя расстроенно молчала. Конечно, быть лицом компании лестно… Сравняться в гламурности с великолепными моделями из глянцевых журналов — тоже неплохо… приятно… В общем, смена имиджа Женю устраивала. И она была готова терпеть и томительную скуку, и даже болезненность некоторых процедур, чтобы с каждым взглядом в зеркало ощущать себя все ближе и ближе к недостижимому — буквально еще вчера недостижимому! — идеалу.

Но Женя понимала: работа над ее внешностью — это только начало, вершина айсберга. Все остальные недели ее будут учить, как «соответствовать» совсем в другом отношении…

Это-то и обижало.

«Я что, совсем дикой выгляжу? Меня что, целый месяц переучивать надо? С ножом и вилкой обращаться умею, в салфетки не сморкаюсь, локти на стол не ставлю, сидеть развалившись не собираюсь… Каким еще тонкостям этикета они меня учить собрались? Надо сказать им, что я посещала занятия по этикету… А значит, время тратить не стоит!»

Ян, казалось, понял, о чем она задумалась.

— Вот смотри, — тихо, как бы невзначай заметил он, — у меня Таня тарелки забрала, а у тебя — нет. Почему?

— Не знаю, — пожала плечами Женя.

— Закончила есть — дай знак официанту: положи вилку и нож на одну сторону тарелки.