Клото. Жребий брошен

Женя в сердцах бросила телефон и начала разбирать вещи. «Надо же, какой профессионал, – думала она, – все точно рассчитал: когда долечу, когда в квартиру поднимусь, когда у окна встану… Все знает, все просчитывает – когда sms послать, когда в кровать уложить… Сволочь. – Злые слезы опять подкрались к глазам. – Можно подумать, они этого Бориса специально на меня натравили… Что бы они вообще делали, если б не это ведерко с шампанским?»

Женя бросила раскладывать вещи и снова подошла к окну. Красота заоконного пейзажа успокаивала.

Посредник обещал встретиться с представителем агентства, то есть с ней, в течение недели, начиная с завтрашнего дня. Она прибыла в Тель-Авив с запасом в сутки. А это значит, что она свободна. По крайней мере на сутки.

«Ну что, Коростелева, – обратилась она сама к себе, – время пошло, пойдем, что ли, искупаемся?»

* * *

Алекс не остался в Ницце. Он вылетел в Тель-Авив даже раньше Жени. И в то время, когда Женя вышла на пляж, он входил в кабинет шефа.

– Здравствуй, заходи, – приветливо кивнул Аарон Эшколь, – садись. Давай, докладывай, как там наша девушка. А то меня сверху уже задергали, сам понимаешь…

– Об этом я и хотел поговорить, – сказал Алекс, усаживаясь в кресло напротив шефа. – Девушка к проведению операции непригодна.

Шеф поднял на него изумленные глаза:

– Вот как?

– Абсолютно, – подтвердил Алекс. – Она завалит все дело.

– Это почему? Психопатка, что ли?

– Нет… Она просто еще ребенок.

– Это в 26-то лет? – не поверил шеф.

– Совершенный ребенок, – повторил Алекс. – Она просто не в состоянии хитрить и обманывать.

– А и не надо никого обманывать, – радостно ответил Аарон Эшколь. – Пусть пообщается с этим французом. Она же не будет притворяться, что она – та самая модель. Девочка продает лодки – никакого вранья. Только пусть сделает такую любезность, не отшивает некоторое время кавалера. А там посмотрим.

Алекс молчал.

– Поговорит с ним, туда-сюда, наши все запишут, проанализируют… Да что я тебе объясняю! – рассердился он. – Ты же сам все понимаешь. Тоже мне девочка… Завалила такого бугая, а теперь в кусты? Нет, надо отрабатывать…

– Я же вам докладывал, – хмуро ответил Алекс, – она оборонялась.

– Докладывал он, – проворчал шеф. – Прозевать такое! Хорошо хоть додумались ее одну на яхту не выпускать, зачистить все успели…

– Там сейчас все в порядке? – спросил Алекс.

– А то, – вытер лысину платком шеф. – Безутешная вдова счастлива, любовницы рыдают. Ладно, ладно, ты молодец, кто же отрицает? Все успел: и по горячим следам все следы зачистить, и уплывшую наживку найти.

– Она сама позвонила, – хмуро ответил Алекс.

– Ну ведь не просто так позвонила-то? – подмигнул шеф. – А, Казанова?

За глаза Алекса так называли довольно часто – он действительно пользовался у женщин большим успехом. Но сказать ему это прямо в лицо, не рискуя нарваться на конфликт, мог только шеф.

Поэтому, если кто-то из отдела обращался к Александру Левину не по имени, то выбирал для этого обращения его официальный псевдоним – Повар. Повар – потому, что, во-первых, Алекс действительно прекрасно готовил. А во-вторых, благодаря этому своему умению имел возможность попасть практически в любой дом, где повар «вдруг» заболевал.

Именно в этой роли он и присутствовал, курируя ситуацию, на «Фортуне» в тот вечер, когда погиб Борис. Если бы Женя не кинула в Бориса то злополучное ведерко с шампанским, ее бы в ту же ночь арестовали. По обвинению в краже у Бориса дорогого кольца (по понятным причинам французская полиция была просто счастлива помочь в этом аресте). И конечно же, Алекс явился бы в участок в роли белого ангела с предложением о помощи. Небезвозмездной, разумеется.

Он насторожился в тот момент, когда включился сигнал, запрещающий вход на VIP-палубу. А затем – долгая тишина после отмены сигнала. И он, пожалуй, впервые в жизни растерялся, когда обнаружил мертвого Бориса и отсутствие Жени на лодке. Когда она позвонила с чужого мобильного, он, кляня себя за халатность, прочесывал с береговой охраной пляжи и бухту, будучи уверен, что она утонула…

– Что с посредником? – спросил он шефа, проигнорировав обращение «Казанова».

– А, – махнул рукой шеф, показывая, что с этим проблем нет. – Ребята его прижали к стенке, и он на все согласен. Нас он боится больше, чем своего благодетеля. Так что будет помогать – никуда не денется.

– И все-таки я настаиваю на том, что оставлять их вместе надолго нельзя. У нее будет нервный срыв. Мы вообще можем его спугнуть. Он скроется – и не только денег, но и обмена не будет.

– Не волнуйся, – снова отмахнулся шеф, – никто его с ней наедине оставлять не собирается… надолго. Если нам удастся сдать ему эту лодку, «Мейнстрим», то… Слушай! – вдруг осенило его. – А что это ты так за нее радеешь? Влюбился, что ли? Ты это брось – зачем тебе эта девчонка? Выкинь ее из головы!

«Если бы можно было себе приказать…» – думал Алекс, выходя от шефа.

* * *

Женя сидела на пляже, смотрела на лениво плещущееся море и думала, думала, думала…