Клоун-убийца

На перекрестном допросе Канкл сосредоточился на несоответствиях между тем, что Джефри сообщил полиции, и его показаниями в суде. Хотя мы полагали, что Ригнал просто жаждет внимания общественности, парень действительно страдал, пересказывая произошедшее. Один раз он заплакал, а в другой ему стало дурно, и его вырвало, и судье пришлось объявить перерыв. Мы старались не реагировать.

Затем защита вызвала соседку Гейси Лилиан Грекса. Она сообщила, что 16 декабря 1978 года подрядчик попросил их с мужем составить для адвокатов характеристику его личности. По словам миссис Грекса, он был очень спокоен. И хотя Лилиан выступала свидетелем противоположной стороны, своим заявлением она помогла нам доказать, что преступник методично готовился к своей защите.

Миссис Грекса описала Гейси как строгого начальника, хорошего отца и щедрого, дружелюбного человека с неизменной улыбкой. Единственное, на что она могла пожаловаться, – его нежелание подрезать зеленую изгородь (высотой в 2–2,5 метра) между их домами. На перекрестном допросе я расспросил ее подробнее:

– То есть когда мистер Гейси находится на подъездной дорожке своего дома, вы не можете его видеть, так?

– Из своего дома мы вообще не видим его заднюю дверь.

Это заявление показывало, что у Гейси не было проблем с сокрытием своих действий.

Составляя психологический портрет убийцы, мы успели поговорить со множеством людей, которые потенциально могли бы стать нашими свидетелями, и всегда старались добраться до них раньше защиты. В некоторых случаях свидетели забывали свои показания или вообще не помнили, что беседовали с нашими следователями. И после общения с защитой они могли отказаться повторить то, что рассказывали нашим людям. Тут у нас появлялся шанс поставить сторону защиты в неловкое положение, а также раскрыть важные сведения. И мы воспользовались этим шансом, когда я спросил миссис Грекса о Гейси и наркотиках.

– «Джон, – говорю я, – ты что, торгуешь наркотиками?» – рассказывала Лилиан. – Мол, ты же знаешь мое отношение к наркотикам: если соседи или даже мои дети свяжутся с продажей наркотиков, я сообщу в полицию.

– И что Джон вам ответил?

– Он сказал, что не имеет ничего общего с наркотиками.

– Вам стало что-нибудь известно о его связи с наркотиками?

– Я уверена, что он давал их моему сыну.

Думаю, этот ответ превратил миссис Грекса из убежденного свидетеля защиты в сторонницу обвинения. Долгая тщательная подготовка начала окупаться.

Затем, несмотря на протест со стороны защиты, миссис Грекса повторила то, что говорила нашим следователям:

– Я ни за что не соглашусь с тем, что Джон сумасшедший. Он просто гений.

Достаточно, подумал я и сел.

Последним на тот день свидетелем был Микел Рид, который когда-то жил с Гейси на Саммердейл. Рид описал случай, когда Гейси сначала ударил его по голове молотком, а потом попросил прощения. Когда Амирант спросил мнения Рида насчет того, способен ли подзащитный придерживаться закона, парень ответил, что Джон вряд ли понимал, что творит.

На перекрестном допросе с Иганом Рид рассказал о предыдущем нападении Гейси в детском саду.

– Ведь в том случае Гейси вроде бы прекрасно понимал, что делает, – настаивал Боб. – Когда вы обернулись и заметили его, он остановился, верно?

– Да, – вынужден был ответить свидетель.

В пятницу утром защита вызвала тюремного охранника и делового партнера Гейси.

Оскар Пернелл, охранник в тюремной больнице Чермака, рассказал о случае с полотенцем. Защита, видимо, пыталась доказать попытку суицида, хотя Гейси сразу объяснил, что просто хотел расслабиться. Показания свидетеля ничем нам не помогли.

Джеймс Ванворо, специалист по отоплению и по совместительству друг Гейси, с которым они организовали несколько совместных вечеринок, охарактеризовал подрядчика трудолюбивым, требовательным и надежным работником. Я спросил, говорил ли Гейси, что всегда добивается желаемого. Да, так и есть, ответил Ванворо.

Далее к трибуне вышел Томас Элисео, клинический психолог из Рокфорда.

Наша задача состояла в том, чтобы не дать защите убедить суд в невменяемости Гейси, и тогда наши врачи смогут представить свое заключение.

Элисео обследовал Гейси за несколько недель до суда, когда стало известно, что присяжных выберут из Рокфорда. Защита, возможно, решила, что за пять с половиной часов Элисео сумеет поставить какой-нибудь новый, не упомянутый в пред судебных документах диагноз. К тому же адвокаты рассчитывали на благосклонность присяжных к эксперту из родного города.

По словам Элисео, он выявил у обвиняемого «крайне высокий уровень интеллекта, выше, чем у девяноста процентов населения». Он также отметил, что на момент обследования у Гейси не было выявлено каких-либо повреждений мозга.

Когда его спросили о диагнозе на момент обследования, Элисео ответил:

– Пограничная шизофрения, или пограничное состояние личности. Человек с таким диагнозом может выглядеть нормальным, но будет страдать от различных видов психических расстройств: невротических, антисоциальных, психотических.

На просьбу Мотты указать примерное время начала заболевания, Канкл резонно возразил: