Клоунада фиктивного брака

Видимо, угроза Дениса подействовала: девушка притихла. Спустя минуту креативщик скинул с их лиц одеяло, оба жадно глотнули свежего ночного воздуха, гуляющего сквозняком от открытого окна к двери и обратно.

Зелёноволосый плавным, едва уловимым движением убрал намокшие пряди волос со лба невесты. От такого неожиданного прикосновения сердце Бумажки сделало непривычный одноразовый гулкий стук о рёбра, словно слабым разрядом тока прошибло грудину. Обычно о таком говорят: сердечко ёкнуло, но таких слов в голове трудяжки в данный момент не наблюдалось.

– Спи… – успокаивающе прошептал мужчина.

Фёкла за весь день так устала, будто вагоны разгружала. Поэтому у неё не осталось сил, чтобы отстоять своё право спать отдельно от извращенца. Дыхание выровнялось, стало мерным, медитативным, быстро укачало на своих волнах девушку и погрузило её в сон без снов.

День, когда героиня стала лицедеем[2]

Светлая комната: белый потолок, белые стены, белое напольное покрытие, белые жалюзи, белые прикроватные тумбочки и огромная кровать, покрытая постельным бельём с леопардовым принтом. Пожалуй, от такой безвкусицы любой мало-мальски толковый дизайнер выколол бы себе глаза. Но наша парочка дизайнерами не являлась, им было вполне комфортно спать в обнимку, раскинувшись на пятнистой шёлковой ткани.

Будильник надрывным пением петуха, эхом отражаясь от стен полупустой комнаты, известил всё живое в радиусе десяти метров, что пора вставать. С кряхтением, недовольным сопением и прочими звуками плохо выспавшихся людей, неформал и трудяжка открыли сонные, слипшиеся глаза.

– Дайте мне просто сдохнуть, – хриплым со сна голосом сказал куда-то в пустоту Денис.

В спальню вошёл Евдоким, произнося неохотно, лениво:

– Ты говоришь это каждое утро. Совсем не оригинально. – Сказал, казалось бы, не своему брату, а туда же в пустоту. Гендиректор подошёл к прикроватной тумбочке и выключил противную трель будильника. Выполнив свою миссию, черноглазый мужчина покинул комнату.

– М-м-м… который час? – подала голос Фёкла.

– Шесть утра, малыш.

– Зачем? – плаксиво спросила она.

Обнимая подушку, жених произнёс с закрытыми глазами:

– Скоро мой стилист прикатит, надо вставать. Ты же сама хотела, чтобы тебя никто не узнал. – Ответил полусонный Денис.

Спустя двадцать минут они проснулись от крика Марго:

– Это что за разврат?!

Фёкла открыла глаза. В тридцати миллиметрах от её лица сонно щурился креативщик. Трудяжка нахмурилась.

Холодная подошла к кровати, грозно посмотрела на зелёноволосое чудо. Спокойным тоном произнесла:

– Так, мои раскрепощённые, пора распутываться.

Трудяжка попыталась встать, но не смогла сдвинуться с места, что-то мешало оторвать тело от кровати.

– Что произошло? Где моё тело?

Ответил ей Денис:

– Твоя рука под моей шеей.

– Так вот почему я её не чувствую.

– Малыш, твои ноги оплели мою ногу.

– Я отдам твою ногу, когда ты снимешь с моей груди свою вторую ногу, – с ленцой проговорила менеджер. Она была настолько вялой и невыспавшейся, что её гнев и возмущение не могли пробить наст утреннего пофигизма.

Денис вздохнул тяжко, зевнул.

– А я сниму с тебя ногу, когда ты выпустишь меня из удушающего захвата.

– Пф, так это я, что ли, по-твоему, виновата в этом клубке?

– А кто ещё? – парировал директор.

Фёкла отпустила жертву из своих щупалец.

Когда девушка наконец-то села, разминая затёкшую руку, её взгляд сфокусировался на главном. Тут же комнату огласил крик на высокой частоте:

– Почему я голая?!!!

Марго оказалась рядом, протянула трудяжке белый халат. Фёкла быстро накинула его на плечи, поблагодарила директрису. Уши трудяжки пылали. Скрипя зубами, всеми силами пытаясь сдержать поднимающуюся клокочущую злость, менеджер переспросила:

– Почему. Я. Голая.

В дверном проёме показался гендиректор. Откусывая с хрустом сочное яблоко, он констатировал:

– Потому что спать в одежде вредно.

– Но трусы-то тут при чём? – продолжала выяснить истину Фёкла.

Абсолютно голый Денис сел на кровати, потянулся со стоном. Растирая шею, он удивлённо произнёс:

– О, брат, когда ты успел нас раздеть? Ты же вроде крепко спал.

Марго молча распахнула окна. В спальню хлынул по-утреннему прохладный ветерок. В саду галдели птицы. Солнце лизало листья деревьев, сверкало в росинках травы. Сделав задуманное, женщина покинула поле брани.

Евдоким продолжал объяснять:

– Резинки трусов, как и носков, нарушают кровообращение…

Вытаращив глазки на силуэт, стоящий в дверях, Бумажка заголосила:

– Да что они там нарушают, извращенец! Вот недаром говорят: в тихом омуте! Тьфу, ты. Я-то думала, что в вашей семье только один поехавший умом озабоченный!

Денис чихнул, поковырялся мизинцем в ухе.

Выдохшись, девушка тихо продолжила бубнить себе под нос:

– Я никогда ещё в жизни так не ошибалась в людях… когда всё пошло наперекосяк? Когда я захотела перекусить чебуреком от «Мамой клянусь»? или ещё раньше… в кабинете сумасброда… – перебирая руками волосы на голове, она безостановочно бухтела.

Денис встал, поправил пятернёй свою длинную чёлку.