Кловис Дардантор

Но, помимо согласия матери, требовалось согласие дочери. Месье Дардантору не просто было его добиться. Луиза явно не хотела участвовать в экскурсии, поскольку на протяжении всего пути ей пришлось бы постоянно общаться с семьей Дезиранделей. В Оране Агафокл частенько уходил из дома, и его видели только за обедом или ужином — в единственные часы, когда он открывал рот с серьезным намерением — поесть, а не поговорить. Но в вагоне и в экипаже он всегда и везде был бы у нее на глазах. Подобная перспектива не вдохновляла Луизу. Этот малый ей совсем не нравился, и, наверное, было бы разумным прямо сказать матери, что она никогда не выйдет за него замуж. Но девушка знала, насколько мать решительна, упорна и нисколько не склонна отказываться от своих планов. Честно говоря, было бы значительно лучше, если бы эта достойная женщина сама убедилась в ничтожестве претендента на руку ее дочери.

Месье Дардантор продемонстрировал неотразимое красноречие. Он, впрочем, и сам искренне верил, что во время путешествия Агафоклу представится случай показать себя с лучшей стороны, и надеялся на счастливое завершение поездки к удовольствию двух семейств, ибо в случае неудачи они все были бы глубоко огорчены. Хотя данные соображения не тронули девушку, она все же согласилась, в конце концов, заняться приготовлениями к отъезду.

— Потом вы еще благодарить меня будете! — повторял ей месье Дардантор. — Вы меня еще будете благодарить!

Узнав о новых планах хозяина, Патрик открыто заявил, что подобное путешествие не одобряет. Кроме того, он сделал кое-какие запасы… Конечно, они окажутся в компании других туристов… Бог знает каких… Да и жить сообща… И вообще, это смешение разнородных людей…

В ответ месье Дардантор велел Патрику упаковать чемоданы к вечеру десятого мая, до которого оставалось сорок восемь часов.

Когда перпиньянец сообщил своим молодым друзьям о решении, принятом обоими семействами, а также им самим, то поторопился выразить все свои сожаления — очень сильные и очень искренние! — о том, что они не смогут его сопровождать. Было бы просто изумительно «караванировать» — вот такое словцо он изобрел! — вместе несколько недель по провинции Оран!

Марсель и Жан выразили не менее живые и не менее искренние сожаления. Но разве могли они после десяти дней, проведенных без дела в городе, и дальше откладывать поступление на воинскую службу?..

И, тем не менее, вечером следующего дня, накануне путешествия, распрощавшись с месье Дардантором, кузены обменялись следующими вопросами и ответами:

— Скажи мне, Жан…

— Что, Марсель?

— Разве двухнедельное опоздание…

— Продлится более четырнадцати дней?.. Нет, Марсель, я не думаю… даже в Алжире!

— А что, если мы отправимся вместе с месье Дардантором?..

— Ты хочешь поехать, Марсель?! И это ты делаешь мне такое предложение… ты, который давал мне только две недели на мои опыты по спасению?..

— Да, Жан… потому что здесь… в Оране…

ГЛАВА X,

в которой кузенам представляется первый серьезный случай по дороге в Сайду

Путешествие, организованное Компанией алжирских железных дорог, не могло не понравиться оранским туристам. Публика одобрила маршрут длиной в шестьсот пятьдесят километров, триста из коих предстояло проехать поездом и триста пятьдесят — преодолеть в экипаже или с использованием каких-либо других транспортных средств. Развлекательная поездка представлялась обывателям самой простой из тех экскурсий, в которых желающие смогли бы принять участие с мая по октябрь, то есть в период наиболее устойчивой и спокойной погоды.

К тому же — и это важно подчеркнуть — речь шла вовсе не о коммерческой туристической поездке, подобной организуемым агентством Кука и другими, предлагавшими вам лишь один неизменный маршрут с обязательным посещением определенных городов и памятников в строго определенный день и час и навязывавшими стеснительную программу с условием ее неукоснительного выполнения. Нет, в Оране предполагалось совершенно иное, и Патрик на этот счет глубоко заблуждался: принудиловки, сутолоки и тесноты не предвиделось. Билеты были действительны в течение всего туристического сезона. Экскурсанты могли отправиться в путь в удобное для них время и сделать остановку в любом месте, какое им приглянется. Первая группа отъезжала десятого мая.