Клуб Дюма, или Тень Ришелье

— Почему в Париж? — спросил он рассеянно, ибо внимание его было поглощено другим. Левый локоть Ла Понте погрузился во что-то восхитительно мягкое и податливое. И он, разумеется, пришел в полный восторг, обнаружив, что его соседкой по стойке оказалась юная блондинка с пышной грудью.

Корсо глотнул пива.

— Я заеду еще и в Синтру, это в Португалии. — Он продолжал наблюдать за толстухой у игрального автомата. Просадив всю мелочь, та протянула Зизи купюру для размена. — Теперья работаю на Варо Борху.

Его друг присвистнул: Варо Борха — самый крупный библиофил в стране. В его каталог попадало совсем немного книг, но только самые лучшие; и еще про него шла слава, что если он хотел что-либо заполучить, то за ценой не стоял. Ла Понте, на которого новость произвела заметное впечатление, потребовал еще пива и новых подробностей. При этом в лице его мелькнуло что-то хищное — как всегда, стоило ему услышать слово «книга». Ла Понте был, конечно, человеком очень прижимистым и откровенно малодушным, но в завистливости его никто не посмел бы упрекнуть, если только дело не касалось красивой женщины, которую можно загарпунить. В профессиональном плане сам он вполне довольствовался добытыми без особого риска качественными экземплярами и искренне уважал друга: тот работал с клиентами совсем иного полета.

— Ты когда-нибудь слыхал о «Девяти вратах»?

Букинист, который начал было неспешно шарить по карманам, словно давая Корсо время заплатить и за эту выпивку, так и застыл с открытым ртом. И даже на миг позабыл о своей пышнотелой соседке, которую как раз намеревался рассмотреть получше.

— Ты хочешь сказать, что Варо Борха хочет заполучить эту книгу?

Корсо кинул на прилавок последние монеты, завалявшиеся в кармане. Макарова налила друзьям еще по рюмке.

— Уже заполучил. И заплатил за нее целое состояние.

— Еще бы! Сохранилось только три или четыре экземпляра.

— Три, — уточнил Корсо. — Один находится в Синтре, в коллекции Фаргаша. Второй в фонде Унгерна в Париже. А третий попал на мадридский аукцион, когда продавали библиотеку Терраля-Коя. Его-то и купил Варо Борха.

Ла Понте, сгорая от любопытства, теребил свою курчавую бородку. Он, конечно же, слышал о Фаргаше, португальском библиофиле. Что касается баронессы Унгерн, то эта безумная старуха заработала миллионы, сочиняя книжки по оккультизму и демонологии. Ее последний шедевр «Нагая Исида» побил все рекорды продаж.

— Одного не пойму, — спросил, помолчав, Ла Понте. — Ты-то какое отношение имеешь ко всему этому?

— А тебе известна история книги?

— Только в общих чертах, — признался Ла Понте.

Корсо обмакнул палец в пивную пену и принялся что-то рисовать на мраморной столешнице.

— Время действия — середина XVII века. Место действия — Венеция. Главный персонаж — печатник по имени Аристид Торкья, которому приходит в голову мысль издать так называемую «Книгу о Девяти вратах в Царство теней», что-то вроде учебного пособия, как вызывать дьявола… Но времена стояли не самые благоприятные для литературы подобного рода, и Святая инквизиция быстренько заполучила Торкью в свои руки. Состав преступления — сношения с дьяволом и так далее. Отягчающее обстоятельство — воспроизведение девяти гравюр из знаменитого «Деломеланикона» — классики чернокнижия. Замечу, что, согласно легенде, автором гравюр считался сам Люцифер.

Макарова тоже остановилась у стойки — только с другой стороны — и, вытирая руки о рубашку, внимательно слушала. Ла Понте так и не донес стакан до губ: он с алчным профессиональным интересом ловил каждое слово.

— А что стало с книгами?

— Нетрудно догадаться: костер из них получился знатный. — Корсо изобразил на лице жестокое ликование; казалось, он воистину сожалеет, что не присутствовал при расправе. — А еще рассказывали, что из огня доносились крики дьявола.

Макарова недоверчиво фыркнула и замерла, потом облокотилась на стойку рядом с краном для пива. Все эти средиземноморские суеверия, темные истории… Гордый северный нрав и мужской характер не позволяли ей опуститься до такого… Более впечатлительному Ла Понте вдруг очень захотелось пить, и он сунул нос в кружку.

— Если там кто и кричал, так это сам печатник…

— Можно себе представить.

Ла Понте представил — и содрогнулся.

— Под пытками, — продолжил Корсо, — а в инквизиции служили профессионалы, полагавшие делом чести дать достойный отпор любым козням врага рода человеческого, — печатник признался, что уцелел еще один экземпляр книги, один-единственный, и хранится он в тайнике. После чего несчастный замолк и рта больше не раскрыл, если не считать предсмертного «ох!» — на костре.

Макарова презрительно улыбнулась. Непонятно, относилось ее презрение к несчастному печатнику или к палачам, так и не сумевшим вырвать у него последнее признание.

Ла Понте наморщил лоб:

— Подожди, ты сказал, что уцелел всего один экземпляр. Но ведь только что мы вели речь о трех книгах.

Корсо снял очки и проверил на свет чистоту стекол.

— Тут и зарыта собака, — сказал он. — Войны, пожары, кражи… Книги то появлялись, то вновь исчезали. Теперь никто не знает, какая из них подлинная.