Клуб избранных

Нахаловка учила жизни грубо, но эффективно: не будешь давать сдачи – тебя заклюют. Именно Нахаловка поставляла в суровый воровской мир достойные кадры, благодаря которым их родной город гордо именовался Ростов-папой. Уже в семь лет каждый «нахалёнок» считал своим долгом носить в кармане залатанных штанов перочинный нож, в десять лет – «первое причастие» – он же первый привод в милицию, ну а в пятнадцать лет каждый уважающий себя пацан готовился к поездке в места не столь отдалённые.

Готовились основательно, по рассказам бывалых пацанов, прошедших «тюремные университеты».

Витя тюрьмы не боялся, но особо туда не стремился. Его больше тянуло в голубятню. Но однажды голубятня оказалась пустой. Сломанный замок валялся на загаженном голубиным помётом полу, рядом с одиноким сизым пёрышком. Витя нашёл обидчика через два дня, и по «нахаловским понятиям» вызвал поговорить после уроков на заднем дворе школы. Похититель сизарей пришёл вовремя, но пришёл не один. Это было нарушением неписаных правил, но Витя решил не отступать. Поэтому, когда его обидчик подошёл к нему вихляющей блатной походочкой и, кривляясь, задал сакраментальный вопрос: «Ты хто такой и чё те надо?» – Витя смело шагнул вперёд, но, получив неожиданный удар в челюсть, упал лицом в серую тёплую пыль. Заготовленная фраза «Я Пахомов из Нахаловки! Верни сизарей!» прозвучала не полностью. «Я Пахом…» – только и успел сказать поборник справедливости. На этом прелюдия закончилась, и все присутствующие стали бить Витю ногами. Джентльменского по нахаловским «понятиям» выяснения отношений не получилось.

Через неделю, когда перестали болеть рёбра и частично сошли синяки, Витёк пришёл в местную секцию бокса. Тренер Борисов посмотрел на Витю и всё понял без слов. На Витином лице поверх синяков и кровоподтёков крупными буквами было написано слово «месть». Борисов не стал прогонять малолетнего мстителя, зная, что многие боксёры пришли в большой спорт именно через желание отомстить обидчикам. Со временем обиды забывались, а увлечение спортом оставалось на всю жизнь.

– Тебя как звать, мальчик? – спросил тренер, вытирая полотенцем пот после спарринга.

– Зовите Пахомом, не ошибётесь! – неожиданно для себя выдал Витёк.

– Ну и чем ты в жизни увлекаешься, Пахом?

– Голубями. Сизари у меня лучшие во всей Нахаловке…были.

– Голуби – это хорошо, а бокс тебе зачем?

– А так, для равновесия!

Борисов засмеялся, и, не став выяснять, какое именно равновесие имел в виду Пахом, записал его в секцию.

Уже будучи взрослым мужчиной, Пахом вспомнил этот эпизод и задался вопросом: откуда он – малолетка, взял тогда это слово «равновесие»? Пахом не спал всю ночь, и под утро решил, что подсознательно он имел в виду равновесие между добром и злом. Всю дальнейшую жизнь Пахом старался поддерживать это равновесие, вот только понятие добра и зла у него так и осталось «нахаловское».

Глава 9

Рождественские праздники подходили к концу. Людвиг и Марта эти дни провели вместе. Они почти не выходили из номера, предпочитая заказывать еду и напитку в номер по телефону. Они без устали занимались любовью. Утолив любовный голод, с жадностью набрасывались на еду, а потом забывались коротким сном. Проснувшись среди ночи, вновь занимались любовью, и казалось, этому не будет конца.

Через несколько дней Людвиг почувствовал, что любовный марафон стал его утомлять. Марта, напротив, выглядела отдохнувшей и посвежевшей.

В один из дней, в очередной раз утолив сексуальный аппетит, Людвиг вернул себе способность мыслить аналитически. Разглядывая одевающуюся Марту, он вдруг вспомнил, что за все проведённые вместе дни, Марта ничего о себе не рассказывала. Все разговоры велись только о нём, о Людвиге. Тогда он не придал этому особого значения, посчитав, что Марта, как всякая женщина, хочет разузнать, есть ли у неё соперница и каковы её шансы стать женой состоятельного холостяка.

Теперь, на трезвую голову, это выглядело подозрительно. Марта не была похожа на охотницу за богатыми мужчинами. Она пила, но никогда не напивалась, никогда не теряла нить разговора и никогда ничего не переспрашивала. Всё, что он говорил, она запоминала с первого раза. Она была весела и раскована, но никогда, даже в минуты страсти, не теряла головы. Как все немки, она была педантична и скрупулёзна, но никогда не была мелочной. Она была типичная немка: и манера поведения, и акцент – всё говорило о том, что Людвиг провёл каникулы с уроженкой баварских Альп.

Людвиг вспомнил вечер, когда познакомился с Мартой. Почему именно она мне приглянулась? – задал он себе вопрос, и сам же ответил: