Клуб, которого не было

На автопилоте нажимаю на «стоп» и вынимаю из CD-проигрывателя чей-то сборник «R'n'B Hits. 2006. Vol.4». Ломаю одной рукой (интересно, как ломал бы диск мой японский коллега – двумя руками?). Бросаю в корзину. Ставлю сборник французского джаза.

Ну хоть у мальчика Васи в глазах искра промелькнула. А может, мне показалось.

***

Под страшным секретом рассказали новость. На крупнейшем рекорд-лейбле в отделе маркетинга инструкция: перед приходом критика Троицкого убирать с рабочих столов все диски. Забирает все мало-мальски интересное, что видит, – а неинтересного на этих столах не бывает. И ведь не откажешь.

Боже, храни коллег с рекорд-лейблов. Они не продают ничего, теснимые наступлением интернета и олдскульным пиратством, их зарплаты – еще хуже, чем в модном журнале, их будущее – туманно. Но они приносят диски и, под настроение, винил.

Тут Игорь подарил на день рождения iPod. Я оценил, покраснел, расчувствовался – положил дома на полку на видное место. Рядом с хозяйкиным баяном. Что iPod, что баян – понятия не имею, как ими пользоваться. Мне надо держать в руках диск. А новое послушать – можно и на MySpace. Чтобы потом купить или не купить диск.

Пока я бил поклоны Тане за коллекционное ЕМ1вское переиздание Kraftwerk, Настя с Universal принесла дивную коллекцию Bjork. Лопухнулся классик: не понесет никто и никогда с базара Белинского и Гоголя. Гришковца понесут и Мураками. Девендру Банхарта то есть понесут, и Antony and the Johnsons. За Белинского и Гоголя от музыки – спасибо друзьям с рекорд-лейблов. Так я и «Зигги Стардаста» когда-нибудь толком послушаю.

У нас с Настей сотрудничество. В кои веки могу быть полезен. В афише «Икры» – двадцать западных имен за тридцать дней, но к крупным рекорд-лейблам они не относятся никоим образом, так же как не относятся к ним человек-гора Стае Барецкий, шаманка Инна Желанная или специалист по техно-расчлененке Mujuice. He то чтобы мы такие авангардные. На Настиного западного артиста у меня денег нет и не будет.

Зато у Насти есть певица Линда, у певицы Линды – греческий муж, у греческого мужа – студия и альбом на сносях с русской женой. Нужна презентация и фуршет.

Кухня пляшет и поет. Обнявшись с баром. Это вам не участники King Crimson – в зале два валета и вот это. Фуршет на сто человек: прибыльное предприятие.

Сижу в офисе, отправляю сто первое, заведомо безответное, письмо агенту Gogol Bordello. В копии – фронтмен Юджин Хатц, не нашедший для меня времени на Манхэттене. Прелесть бессмысленных ритуалов – они дают ощущение стабильности.

Звонят от Насти. Встречаем рояль для завтрашней презентации у главного входа через пять минут.

Зажатую в деревянный каркас белую «ямаху» нежно, как усыпленного слоненка, катят на телеге четыре грузчика, огибают бесконечные углы нашего коридора.

– В зал?

Не пойдет: рояль на завтра, сегодня рок-диско у Димы Спирина. Под «Discovery Channel» в прошлый раз толпа перевернула семипудовый стол с вертушками – а панкерши-go-go's хохотали и продолжали прыгать как ни в чем не бывало. Что им чужой рояль – хоть пять охранников ставь. Убытка не миновать. И греческий муж расстроится.

Несем через двор в офис. Рояль загораживает завскладом вид на календарь со щенятами, украшающий противоположную стену. Это всего на один день. Для сохранности.

У меня хорошее настроение. Всего-то пару месяцев прожили, а назавтра: рекорд-лейбл с совершенно мне не интересным, но представительным артистом Линдой, Юдина вечеринка (мы предусмотрительно раздвинули ее по времени с концертом на пару часов) – и концерт! Я наконец решился позвать Олега Нестерова с «Мегаполисом». На этот концерт я пойду сам: «Мегаполис» – мистическое пятно в Москве девяностых, светлая интеллигентская утопия дэвид-сильвиановского свойства, возникшая и выжившая там, где ей никак не могло быть места. Я опоздал на нее по возрасту, в моей пубертатной истории болезни ее не было – но чудом нагнал, устроившись как-то к Нестерову на работу и начав вдруг «Мегаполис» слушать.

Сигналю Насте на корпоративный ящик: «Рояль на месте. Ждем завтра».

В отличном настроении еду домой. Могу позволить себе немного Аманды Палмер. В смятенных чувствах этот догвилль лучше не слушать; в решительном настроении духа – мне нет в мире ближе оглашенной. Не забыть отправить ее агенту еще одно письмо.

И наконец апрель, и наконец мы зарабатываем какие-то деньги, и наконец небо над Тверской еще синеватое (ладно, что себя за нос водить – темно-синее) – но все равно можно провести в клубе полциферблата и вернуться домой не ночью. Хотя бы раз в неделю. Дурацкое счастье стабильности – там, где стабильности и в проекте не было.

***

В 12 утра три пропущенных звонка от менеджера Кати.

С трудом продирая глаза, успеваю поймать четвертый.

Всю программу на сегодня надо отменять. Пожар в офисе – проводку замкнуло. Могло быть и хуже: несколько компьютеров целы, сервер с программным обеспечением для бара и ресторана уже чистят от пепла и за пару дней должны восстановить.

Только рояль сгорел.

***

Бегу вдоль магазина «Москва». Первой настигаю Юлю Юденич.