К пристани, тем временем, причаливал вапоретто.
– Этот идет в порт и к вокзалу, – сказал старик, – может быть, я и сам когда-нибудь воспользуюсь этим маршрутом, если решусь.
…Я поехал следующим вапоретто. До площади Сан-Марко.
Старик попрощался со мной и сразу же ушел с пристани. Отплывая, я видел его удаляющуюся фигуру. Он шел быстрым шагом, и я вдруг подумал, что ему, должно быть, меньше лет, чем мне показалось вначале.
Он все-таки решился.
Это произошло примерно через неделю после нашей встречи. Тем утром я должен был уезжать из Венеции. Мой поезд отходил через четыре часа. Взяв с собой сумку с вещами, я решил использовать оставшееся время для прогулки. Но вскоре я почувствовал, что проголодался, и решил позавтракать. В тот момент я находился на Кампо Маргарита, и, так получилось, что я зашел в то же кафе, в котором впервые увидел старика-художника. С тех пор как мы расстались, тогда, на пристани, я часто думал о нем, но с каждым днем мне было все труднее восстановить в памяти подробности нашей встречи. Как будто не неделя прошла с тех пор, а месяцы или даже годы. Мой ночной маршрут, старик в комнате, наш разговор, неоконченная картина, занимавшая стену студии – все дробилось, наслаивалось друг на друга, становясь все более зыбким, прозрачным, теряя цвет и четкость очертаний.
Ожидая официанта, я листал газету – я купил ее, чтобы практиковаться в итальянском. На одной из последних страниц, внимание мое привлекла заметка, мелким шрифтом. Я не обратил бы на нее внимания, если бы не фотография. Нечеткая черно-белая фотография в самом низу страницы. Человек на фотографии выглядел молодым. Но я сразу узнал его. Старик, с Набережной нищих. Я вдруг почувствовал, что у меня дрожат руки. Тем не менее, я читал заметку очень внимательно, стараясь угадывать значение незнакомых мне слов.