Клуб маньяков

Белуджи, коренные жители, очень похожи на обитателей Индостанского полуострова и все, как один, доброжелательны и ходят в белых рубахах и штанах. И реже – в светло-коричневых или светло-серых. Они же живут и в приграничных районах соседних Пакистана и Афганистана.

Если сравнивать Иран с Россией и Канадой, то Белуджистан – это нечто среднее между Чечней и Квебеком. И все из-за того, что есть белуджи, мечтающие о едином и независимом «Балучистане». А среди них – контрабандисты, которым весьма полезна нестабильность.

С востока, из Афганистана и Пакистана, они везут наркотики, очень недорогие шмотки, электронику и нелегальную рабочую силу, а туда – дешевый иранский бензин. Хотя солдат много, сидят они по своим придорожным башням и немногочисленным блок-постам.

Местные власти пугали нас: «Берегитесь контрабандистов, убьют!» Но контрабандисты не обращали на нас никакого внимания. Лишь иногда, остановившись на пару минут, эти люди перекидывались парой фраз с нашим водителем Ахмедом, который, подкинув нас к очередному обнажению, обычно сидел близ машины перед маленьким костерком и курил.

Мой коллектор, Фархад, говорил мне, что Ахмед курит не что-нибудь, а опиум.

И вправду, посидев у костра, Ахмед становился либо весьма разговорчивым, либо невозмутимо хмурым и потом при возвращении, как правило, здорово встряхивал свих седоков – опрокидывал наш старенький «Лендровер», прокалывал на полном ходу шину или что-нибудь терял – например, колесо или кардан. К фейерверку, вызванному замыканием клемм сорвавшегося с насиженного места аккумулятора, мы привыкли. В остальном Ахмед был неплохим, доброжелательным и веселым парнем. А такие всегда находят окружающим приключения на одно место. И Ахмед нашел.

Однажды, часов в пять вечера (солнце уже садилось), мы – Фархад (мой напарник), Ахмед и я – возвращались на базу после очередного маршрута на контакт одной гранитоидной интрузии. В предыдущем маршруте я обнаружил там участок, который явно тянул на хорошее медно-порфировое месторождение. И, когда до основной дороги оставалось километров тридцать, наша машина на полном ходу влетела в глубокую колдобину, подпрыгнула и, проехав еще несколько метров, навечно остановилась.

Фархад моментально почернел.

– Теперь нас захватят контрабандисты, – сказал он.

– А зачем мы им нужны? – удивился я? – На опиум в Афганистане менять?

– Выкуп, – ответил он, чуть не плача. – Тебя переправят в Афганистан или Пакистан и потребуют выкуп в несколько десятков тысяч долларов. Или потребуют поменять на кого-нибудь из своих... Но это вряд ли... У нас контрабандистов наркотиками сразу казнят.

– Замечательно...

– Ты особенно не радуйся. Пока правительство провинции будет решать платить или не платить, тебя может купить или просто отнять какой-нибудь афганский вождь, у которого зуб на «шурави»...

– Замечательно, – почти искренно осклабился я. – В Афганистане я еще не был. А что с тобой сделают?

– Меня убьют... Никто не станет за меня платить...

– А Ахмед?

– Он сам из их числа... Его отпустят, вернее, отправят в Захедан сообщить о твоем захвате...

Странный человек этот Фархад... Слабый. Хоть и иностранец, но очень похож на некоторых наших российских чистоплюев и маменькиных сынков. Компьютерщик хороший, прекрасный даже, а геолог – никудышный. Не было в этом высоком, худом, улыбчивом иранце азербайджанского происхождения так нужных в геологии страсти, азарта. Не загорался он.

А ведь любые геологические поиски – это детектив, остросюжетный занимательнейший детектив. Твой извечный соперник, твоя добыча спряталась, легла на дно, схоронилась глубоко в земных недрах. Или высоко в скалах под ползучими ледниками. Но разбросала повсюду вещественные доказательства, не могла не разбросать. И тебе надо их найти, собрать воедино, послать на анализы и вынести по ним приговор. И привести его в исполнение ножами бульдозеров, стилетами буровых скважин, скальпелями шахт и штолен!

А Фархад не мог... Он исполнял, работал от и до. Однажды в маршруте и вовсе убежал. Я час орал, искал его. Из-за чего убежал? Смешно сказать... К обнажению одному не подъехать было, пошли пешком, набрали камней килограммов тридцать. И надо было еще пару километров идти за последней пудовой пробой... И тут он мне заявил:

– Я, уважаемый господин Чернов, не осел, а петрограф с университетским образованием.

Я пожал плечами и, сказав, что ничего не имею против университетского образования и вполне согласен с его заявлением, пошел один. Прихожу через час с тридцатью килограммами в вещмешке своем и еще двадцатью в штормовке волоком (место интересным оказалось), а он, увидев издалека, с сопочки, такую самоотверженность и явно бытовой героизм, в горы от стыда убежал.

И в других маршрутах Фархада больше интересовала безопасность от лихих ночных людей, чем прослеживание рудной зоны от начала до самого конца... Слабый... Чуть что – раскис...

В общем, посмотрел я на него, посмотрел, плюнул мысленно, и повернулся к Ахмеду, глубокомысленно курившему в своем водительском кресле.