Клуб негодяев

— Это просто смешно, — давясь рыданиями, простонала она. — Вы знаете, кто я такая? Я — дочь графа де Сен-Клода. Меня нельзя продавать. Я не буду вещью в этом доме, ни за что!

Слёзы оставляли на её щеках длинные блестящие дорожки, но она словно не замечала этого.

Отчаяние Катрин вызвало во мне столько жалости, что я в порыве чувств был готов простить её за то, что она когда-то хотела убить меня, чтобы угодить Филдвику, и жестоко отомстить Франсуа. Как можно сердиться на бесплотную, трясущуюся от плача девушку?

Продавец же не разделял моего мнения. Его морщинистая физиономия стала похожа на злую маску.

— Катрин, успокойся, — прошептал я в ожидании надвигающейся угрозы.

— Нет, нет, — она уже переходила на крик. — Нет!

Её очертания в мгновение поблекли, и душа девушки струйкой дыма перенеслась во флакон из бордового стекла. Старик закрыл его пробкой и начал суетливо возиться с маленьким чемоданом. От волнения он никак не мог его открыть.

— Паршивый у вас товар, — клиент произнёс это таким тоном, будто был готов сию минуту выставить его за порог.

— Что вы! Что вы! — неудачливый продавец поместил флакон в чемодан и встал с колен. — Брак бывает у всех, так что не надо судить обо всём ассортименте только по одной вещи. Признаю, вероятно, вы ожидали большего, но поймите, я всё же не волшебник. Товар редкий, и поставщики не балуют меня по-настоящему ценными экземплярами. Конечно, вы можете обратиться к кому-нибудь другому, только где гарантия, что вас не обманут, подсунув вместо призрака неизвестно что? Мошенников на этой почве развелось хоть пруд пруди. Вы же не хотите потерять кучу денег и оставить дочку без подарка?

Любящий отец даже не удостоил меня взглядом. Мол, лучше без подарка обойтись.

Меня просто раздирало пополам. С одной стороны, я не желал становиться аксессуаром капризной девчонки, с другой — до ужаса боялся вновь застрять в собственных воспоминаниях. Чёрт, и я даже не в праве выбрать меньшее из двух зол.

— Так ты учитель.

От неожиданности я подумал, что ослышался. Странно, ко мне обратились лично, пускай и на «ты». Ладно, утешусь тем, что я уже не безмолвный предмет в глазах этого человека.

— Да, мсье.

— Будешь заниматься с моим сыном.

Я не ответил, лишь слабо кивнул. Разыгрывать покорного раба было невмоготу, в тот момент я ненавидел себя за беспомощность.

Довольно ухмыляясь, продавец снова потянулся к чемоданчику. К счастью, он извлёк из него не мой флакон, а исписанные листы бумаги с печатью. Погодите, я назвал флакон своим? Боже, что со мной творится!

— Вы не пожалеете, — вдохновенно заговорил старик, надевая пенсне и раскладывая на столе договор купли-продажи. — Прекрасный экземпляр, аж расставаться жалко. И видите, какой послушный, точно ягнёнок.

Я стиснул зубы, подавив возглас возмущения. Надо же было через столько всего пройти, чтобы меня снова сравнивали со скотом… Это нечестно!

Следующие полчаса я, будучи в самом что ни на есть подавленном состоянии, слушал лекцию на тему своего поведения. Почти каждый пункт начинался со слова «нельзя». Итак, мне было запрещено появляться в кабинете хозяина, в его спальне, в спальнях детей, в ванных комнатах и в столовой во время трапезы. Классная комната, коридоры, кухня и подсобные помещения были в моём распоряжении с условием, что я не должен пугать прислугу. Так же строжайше запрещено прикасаться к вещам (наверное, чтобы не сломал и не украл, не иначе). Нельзя выть, стонать, рыдать, смеяться, пока не прикажут. А приказать могут в случае прихода важных гостей. Разумеется, гости попроще будут обходиться без моего присутствия. Раскрыть тайну появления призрака, то есть рассказать о пошлой покупке — верный путь попасть обратно в синий флакон без шанса на дальнейшее помилование.

Помимо запретов, на меня налагались обязательства: составлять компанию дочери хозяина и проверять уроки его сына. При этом мне грозили всяческими карами, в случае если моё влияние дурно на них скажется.

Мне ничего не оставалось, как со всем соглашаться и кивать. Периодически моё негодование вытеснялось недоумением. Нормальный человек купил бы детям собаку или пони, но уж никак не привидение.

Привидение…

Я не верил, что всё закончилось вот так. Жалко и нелепо. Я только недавно разобрался в себе, понял, что способен на многое, увидел свой истинный характер… А теперь всё стало гораздо хуже, чем было до приглашения на собрание клуба. У меня снова нет будущего, и в этот раз меня это не печалит, как раньше, а по-настоящему пугает.

В отличие от Катрин, никаких сделок с демонами я не заключал. Да и, если рассуждать практично, как я мог обещать кому-то свою душу, если даже не получил ничего взамен? Ни умений, ни славы, ни богатства, или что там ещё можно выпросить у нечистой силы. Ничего. Одноглазый забрал душу в ущерб мечте размазать меня по мостовой.