Клуб негодяев

— За братскую дружбу, — с улыбкой повторил я.

Фарфоровые чашки мелодично звякнули.

Ответная записка оказалась немного не такой, как мы ожидали. В ней говорилось, что граф де Сен-Клод с детьми находится в Крумлове, и будет в Праге только через пару дней, точнее, одиннадцатого июля. Франсуа отнёсся к этой новости весьма равнодушно, Ренар стал жаловаться на впустую потраченное время. А меня раздирали противоречивые чувства: у меня появилось больше шансов попасть на собрание клуба «Рука славы», но я, как назло, боялся этого. Желание забыть о делах Родерика упорно боролось с моим страхом. Конечно, куда проще было последовать совету Франсуа и ни во что не ввязываться. С другой стороны, я бы не простил себе, если бы бросил всё на полпути к цели.

Когда наступило злосчастное десятое июля, я просто не мог найти себе места от волнения. Как помешанный, я использовал любую возможность, чтобы взглянуть на циферблат часов. Я никак не мог решить, что мне делать, и из-за этого очень злился на себя. Время тянулось медленно, и это злило меня ещё больше. К счастью, Франсуа не замечал перемен в моём настроении. Даже когда мы оставались наедине, он больше не поднимал неудобные для меня темы.

Ближе к вечеру я совсем измучился. Оставалось придумать план «побега», а в голове у меня до сих пор не было ни одной более или менее подходящей идеи. Куда я теоретически мог пойти? В незнакомом городе? Один? Да никуда.

Идея появилась сама собой, когда Франсуа приспичило отправиться на поздний променад. Он звал меня с собой, но я отказывался, ссылаясь на усталость и нелюбовь к прогулкам по ночным улицам. Неожиданно мой друг проявил неслыханную тактичность, предложив остаться со мной в гостинице, чтобы мне не было скучно. Как же я ликовал, когда Ренар обозвал меня «великовозрастным обалдуем», которому не нужна «нянька»! Только тогда его господин согласился ненадолго со мной расстаться.

Добрался я до нужного места без приключений. Ни одно из моих опасений не сбылось: мало того, что я, нанимая экипаж, правильно объяснил, куда мне нужно ехать, так я ещё и не опоздал. Мне просто везло. Даже подозрительно везло.

Дом, в котором должно было проходить собрание клуба, выглядел довольно неприметно. Трёхэтажный, из тёмного камня, с минимумом украшательств. Обычный частный дом, с виду ничего особенного. На крыльце, заложив руки за спину, стоял высокий, до безобразия худой мужчина, выряженный как дворецкий. С высоты своего роста он придирчиво изучал чёрные ботинки, которые были на нём надеты. Он, словно от скуки, не мог придумать себе более достойного занятия. Я робел и не спешил подходить к нему, поэтому следующие несколько минут наблюдал за входом из-за угла. Надеюсь, неисправный фонарь и густые нестриженные кусты делали меня в каком-то смысле невидимкой. Единственным неудобством для меня были сверчки, пронзительно орущие и норовящие прыгнуть прямо в лицо.

На улице, бодро постукивая каблуками по мостовой, показался тип в вызывающе светлом костюме, из-за которого он отдалённо походил на привидение. Быстрыми шагами он приблизился к двери злополучного дома.

— Добрый вечер, — поприветствовал он дворецкого. — Чудесная нынче погода! С удовольствием прошвырнулся пешком.

Говорил он на английском, как пьяный, слегка растягивая гласные.

— Позвольте вашу руку, сэр, — глухо ответил дворецкий. Даже не поздоровался. Странно.

— Ах да, конечно. Вот, — гость протянул ему правую руку, и тот, наклонившись, поднёс её к своему лицу. Для поцелуя, что ли?

Дворецкий выпрямился.

— Вы хорошо знали покойного, сэр?

— А как же!

— Прошу, — дворецкий открыл дверь и жестом пригласил его внутрь.

Не успел я обдумать увиденное, как к дому подъехала карета. Кучер помог выбраться из неё миниатюрной даме. Она, как и предыдущий гость, уверенно направилась к двери. Руку в чёрной перчатке, на которой что-то блеснуло, она протянула дворецкому раньше, чем он произнёс…

— Позвольте вашу руку, сэр.

Сэр? Разве так к женщинам обращаются?

— Вы хорошо знали покойного, сэр?

— О боже, — в низком голосе незнакомки ясно слышалось раздражение, — неужели за столько лет нельзя было придумать что-нибудь более оригинальное? Да, хорошо знала, чёрт вас побери.

Спустя ещё пару визитёров я окончательно убедился в закономерности этого спектакля. Дворецкий подносит к глазам руку, чтобы убедиться в наличии золотого перстня, а пассаж про покойника — что-то вроде пароля, который точно собьет с толку случайного человека, даже если он раздобудет перстень или сделает копию. Хотя узнать пароль, в общем-то, не такая уж большая проблема, даже я справился с этой задачей. Как и все, я легко прошёл мимо цербера.