Клуб негодяев

— Так кто же ты? — просипел я, чувствуя себя Фаустом перед Мефистофелем.

Он действовал совсем не как Филдвик. Без театральных поз и напыщенных фраз. И вообще я уже не уверен в том, что он вампир. И в том, что смогу убежать, я тоже уже был не уверен.

Как бы то ни было, незнакомец не представился. Сердито хмыкнув, он закинул меня на крышу.

— И тебе повезло, что у меня сегодня настроение хорошее.

Я не осмелился спросить, что бы он со мной сделал, будь он не в духе.

Что же ему от меня нужно? Я не слышу его мыслей!

В любом случае он настроен весьма враждебно, так что нет резона надеяться на нечто благоприятное.

Рискуя испортить ему настроение, тем самым усугубив свою участь, я вскочил с места и рванул к соседней крыше. До неё всего ничего…

С необычайной ловкостью он обхватил меня своими лапищами, и мы оба грохнулись на самый край. Меня так сдавило, что я почти не мог дышать. Но несмотря на обстоятельства, я не собирался сдаваться без боя. Я отчаянно вырывался, пытаясь сбросить с себя неприятеля. Под нами с жалобным хрустом раскалывалась черепица.

Когда у меня в голове мелькнула мысль, что я проиграл эту битву, судьба подкинула мне ещё один сюрприз. Не отцепляясь друг от друга, мы перекатились и полетели вниз.

Это конец!

Тяжёлый удар.

С трудом веря в то, что остался жив, я чуть приподнялся, опершись на грудь менее везучего противника. Он лежал подо мной, как чучело. Не шевелясь. С закрытым глазом. Красноречиво о его состоянии говорила текущая из-под головы кровь. Она стремительно заполняла собой щели между булыжниками, превращая мостовую в узорчатый ковёр. Рядом валялась осиротевшая шляпа.

Я встал и, как преступник, оглядел проулок. Прислушался. Вроде никого.

От крови исходил затхлый запах. Такой острый, что я ощутил горечь во рту и вульгарный позыв облегчить желудок. Даже если бы погоня и драка не перебили мой голод, я бы точно побрезговал этим угощением.

Едва я перелез через подоконник в свой номер, на меня в буквальном смысле слова напала Хедвика. Вполголоса ругаясь на родном языке, она стала меня хаотично лупить. Я не чувствовал боли и прикрывался от неё руками в основном для порядка.

— Придурок! Ты придурок! — наконец перейдя на английский, она схватила меня за грудки. — Где ты был?

— Ну, в двух словах это не объяснить…

— А ты постарайся!

— Даже не знаю с чего начать, — я мягко взял её за запястья и попытался отстранить. — Мне захотелось крови.

Похоже, это было не самое удачное начало. Хедвика издала короткий рычащий звук и напряглась так, как будто хотела порвать мою рубашку.

— Так и знала. Я так и знала…

Её хватка заметно ослабла. В глазах заблестели слёзы.

Я очень захотел обнять её и хоть как-то утешить, но побоялся. Тепло и запах её тела возбуждали во мне неконтролируемый голод. А её шея выглядела такой незащищённой…

Я оттолкнул Хедвику и отошёл подальше. Может, со стороны это выглядело грубо, но лучше не испытывать судьбу.

Выслушав мой рассказ, Хедвика перестала кидаться на меня. Более того, она не стала ругаться из-за переполоха на крыше «Старого дуба» и даже не спросила об уроне.

— Я тебе принесла кое-что, — она подошла к столу и небрежным взмахом руки указала на закупоренную бутылку. — Свиная. Я подогрела её немного.

— Спасибо, Хедвика.

Надо же. Она так много для меня сделала, а я поблагодарил её только один раз. И это несправедливо. Надеюсь, когда-нибудь я смогу сделать для неё нечто больше, чем сказать безликое слово «спасибо».

Глава 10 Орлеанская дева

Франсуа восторгался погодой, словно перед ним было настоящее произведение искусства. Его, как ребёнка, радовали блики на окнах и безоблачное небо, голубое, как бирюза. Я соглашался с ним, еле скрывая раздражение. Солнце, которое Франсуа назвал «мягким и тёплым», беспощадно жарило всё, что попадалось под его лучи. Всё вокруг было такое яркое и аляповатое, как будто мы находились не в столице Чехии, а в подсознании любителя опиума. Готика, ренессанс, розовое, жёлтое, светлое, тёмное, — какого чёрта всё это делает в одном месте! Пиком варварской безвкусицы стали башенные часы на небольшом средневековом здании, которые на первый взгляд показывали что угодно, только не время. Мы с Хедвикой уже несколько раз проходили мимо этого шедевра местного зодчества, но мне так и не удавалось его как следует рассмотреть. Двойной циферблат с цифрами и знаками зодиака выглядел чудовищно. Вероятно, архитектор был то ещё чудик, раз этого ему показалось мало. И без того необычные часы уродовали раскрашенные статуи, стоящие по бокам на мизерных постаментах. Самой безобразной из них определённо был скелет в небрежно накинутой на плечо синей хламиде. Люди на площади выглядели не многим лучше цветных истуканов. Разоделись, как бродячие артисты, во всё пёстрое, аж смотреть невыносимо.

Глаза быстро устали от яркости и назойливой рези. Солнечные лучи тянулись ко мне, как раскалённые щипцы инквизитора. Жара была нестерпимой, но я как будто один от неё страдал: Франсуа на все лады твердил, что погода выдалась на редкость прекрасной.

Мне хотелось в тень. В темноту. В прохладу.