Клыкастые страсти

– Разумеется. И вообще вы что-то и кого-то путаете.

– Вас?

– Нас. А лучше – меня. Перейдем на «ты», или и дальше будем дурью маяться?

– А ты прикольная, – высказалась Таня, – я думала, что Надька всё врет.

– Она это умеет. А что она врет про меня?

– Что ты сильнее всех экстрасенсов нашего города.

– Брехня. Я сильнее всех экстрасенсов нашей родины. А что еще?

– Что ты ведешь ночной образ жизни.

– Тогда меня выкинули бы из института.

– Что ты связана с вампиром.

– Вот тут она, к сожалению, не врет. А вы родственники?

– Есть такая проблема.

Леша все это время молчал, но наконец не выдержал.

– Проблема – это когда твоя сестренка решает выяснить, чем занимается братик в полнолуние. И нарывается на стаю оборотней.

– А я не жалею. – Таня весело тряхнула головой. – Зато представляешь себе картинку? Начинает меня клеить какой-нибудь осел, а я ему: отвали, придурок, я кицунэ[2]. Жесть?

– Ты увлекаешься Японией?

– И высовывает из джинсов лисий хвост на полметра, – припечатал Лешка. – Или открывает ротик в улыбке, а там клыки в три ряда. У меня двое друзей навсегда с выпивкой завязали.

– И правильно сделали. А еще я могу спокойно ходить по ночам. И не бояться хулиганов.

М-да, бояться надо за хулиганов. С таким чувством юмора, как у девушки…

– Но лиса – не самый сильный зверь, – заметила я, зашнуровывая кроссовки.

– Зато я сильная.

Я заправила шнурки и выпрямилась. Если я возвращаюсь в мир клыкастых и когтистых, мне надо начинать с ними знакомиться. Силен тот, кто познал и себя, и других. Вот и познавай.

– Таня, а можно мне попробовать, насколько ты сильна?

– Лизнуть? Куснуть? Царапнуть?

– Нет, что ты, – запротестовала я, но заметила в серых глазах смешинки. Эта зараза еще и издевается. Что ж, если я не буду хлопать ушами, то получу вторую подругу, с которой можно будет просто замечательно поругаться и поспорить.

– Хочу освободить свою силу и попробовать найти границы твоей.

– Тетенька, а это не опасно?

– Ужасно опасно, – со всей возможной серьезностью ответила я. – Если все пойдет не так, тебе грозят три дня затяжного поноса.

– Словесного, что ли? – Леша даже и не подумал защищать сестру.

– Сам баран, – тут же отреагировала Таня. – А это не больно?

– Нет, – удивилась я. – Почему это должно быть больно? Я же не стану даже дотрагиваться. Мне надо только посмотреть. Потренироваться. Сравнить уровни.

– Я не возражаю.

– Пройдете ненадолго? Не разувайтесь.

Оборотни послушались. Таня устроилась в кресле, Леша – на диване; я села аккурат посередине между ними на пол.

– Не опоздаем?

– Не волнуйся, – отмахнулась я от Леши. – Сам знаешь, мне Валентин и не такое простит.

– Я тоже. – Глаза оборотня вдруг стали чертовски серьезными. – Юля, мы тебе очень сильно должны за Андрэ.

– У меня не было выбора.

Я помрачнела. Тема была все еще… болезненной. Если бы не этот покойный блондинистый гад (а как приятно звучит – навсегда покойный!), я бы жила спокойно и тихо. Училась бы, потом работала, глядишь, еще и замуж вышла за кого-нибудь типа того же Сережи (нота «си» и рожа – вот и весь Сережа…). Зато сейчас…

– Пусть так. Но мы все равно тебе благодарны. Я хочу, чтобы ты знала: все лисы, сколько их живет в нашем городе, все вольпы благодарны тебе. Андрэ в любой момент мог сделать с нами все, что ему захочется, – мучить, изнасиловать, убить, приказать убить кого-то из своих родных. Мы не могли сопротивляться. Но сейчас его нет. И слава богу.

– Ты верующий?

От этого «слава богу» я просто обалдела. Вот уж чего не ожидаешь от оборотня, который церковью изначально признан нечистой тварью.

Леша фыркнул.

– Знаешь, я верю, что Бог создал наш мир. Но я даже отдаленно не верю, что его зовут И.И. Христос. Или Магомет. Или Будда. Сколько народов, столько и религий. А правда только одна. И если он есть – он не отвернется…

Я глубоко вздохнула. Леша говорил что-то еще, но я уже не слышала. У меня неожиданно легко получилось соскользнуть в транс.

Я сидела в комнате, затянутой разноцветным маревом.

Красиво.

Струи тумана переливались, переплетались, мягко плыли вокруг меня. Что я вижу сейчас? Я медленно перевела взгляд на Таню. Девушка была окружена достаточно узким, где-то сантиметров двадцать, радужным ореолом более плотных и ярких цветов. И от нее струился туман. Но слабо и размыто. Потом я опять посмотрела на Лешу.

Леша тоже был окружен разноцветным облаком, но еще более ярких тонов.

Аура? Или что-то другое?

Пропадом пропади мои принципы! Что от них толку, если я могу увидеть, но даже не знаю, что именно вижу? Могу что-нибудь сделать, но сделаю только хуже. Неопытный хирург – это просто мясник. Неопытная ведьма? Хуже только Джек Потрошитель.

Леша что-то говорил, и эти слова тоже отходили от него в виде разноцветного тумана. Ага, что-то проясняется. Более яркое – это аура. Менее яркое – это то, что образуется между близкими людьми, когда они рядом. А у брата и сестры хорошие отношения. Чистые, яркие эмоции. Без темных тонов, без грязи. Даже когда они переругиваются. А аура?