КМ

– Откуда я знаю, какой у вас год. Ну вот… – враг выводит меня из лифта в просторный зал, усаживает в некое подобие гоночного болида, – сейчас инструкцию вам дам… и все будет океюшки.

– А…

– У вас еще есть вопросы?

– Да. Как вас зовут?

Враг смеется, решительным жестом пожимает мне руку.

– Тингерман к вашим услугам.

– М-м-м… а меня?

– Вы и этого не помните? – Тингерман хлопает меня по плечу, предупреждая мои возражения, – э… а ведь не помню я, как вас зовут, ведь и не помню. Стойте, дайте гляну, как вы у меня в телефоне записаны, записаны же как-то…

Он касается своей головы, вижу яркое мелькание на его левом виске, уже ничему не удивляюсь, уже нет сил удивляться.

– А никак вы у меня не записаны. Две буквы, кэ-мэ, Кэмэ…

– Может, я и есть Кэме?

– Может быть, кто вас знает… Ну все, давайте, вот инструкция вам подробная, разберетесь…

Он протягивает мне неотточенный карандаш, который не карандаш, а книга. Разворачиваю, оторопело смотрю на бесконечный ряд цифр, и как я это читать должен, и как я это понимать должен…

– Горе вы мое, это же в голову надо!

– А… как?

– Что, сами и вставить не можете?

– Не могу. Вставьте… пожалуйста.

– Злюсь на себя, что не знаю, как вставить, злюсь на Тингермана, что он знает, как вставить, он все знает, он все понимает, он все умеет, у него вон какой дом, а у меня где дом, а я не знаю, может, и нету…

Тингерман закрывает болид, машина срывается с места. Понимаю, что не спросил, как управлять. Понимаю, что не спросил, почему я так выгляжу. Понимаю, что много не спросил, много-много, а постойте, а подождите, а я…

Поздно. Машина выруливает на широкую улицу, пересекает проспект, уносится куда-то в лабиринты мегаполиса, который я даже не успеваю рассмотреть. Спрашиваю себя, был я в этом городе раньше или не был – не нахожу ответа.

Город остается позади, болид мчится по пустыне, нехорошая какая-то пустыня, еще не могу понять, чем – но нехорошая. Вспоминаю про инструкцию, думаю, как её открыть, инструкция чувствует меня, открывается сама…

Глава четвертая. За полчаса до событий третьей главы

– Вы арестованы.

Поднимаю руки. Обреченно. Уже понимаю, отступать некуда, Тингерман со сворой охранников живым меня не выпустит.

– Ваше имя, – спрашивает кто-то из охранников.

– Не помню.

– А если с вами по-другому поговорить? – охранник перебирает картинки на своем экране, не вижу, догадываюсь, ищет, чем вскрыть мою память. Уже чувствую, вскрывать будет без наркоза, про болевой шок нематериальных здесь не слышали, и слышать не хотят.

Да хоть как говорите, не знаю я. Не помню. В телефоне уважаемого Тингермана я записан, как КМ.

КМ, вы обвиняетесь в уничтожении нашего мира.

Давлюсь собственным сознанием.

– Но я…

– Не вы, – поправляет начальник, – ваш народ.

Думаю, что сейчас поделывает мой народ, может ли он вообще кого-то поработить и уничтожить. Понимаю – не может. Даром, что вообще первый раз слышу, что у меня есть какой-то народ, которым я… нет, не управляю, все-таки – к этому народу принадлежу.

Нет.

Не можем мы никого уничтожить.

Потому что…

Просто… просто потому, что нам это не нужно.

Отвечаю:

– Этого не может быть.

– Ах, по-вашему этого не может быть? А вот, сами почитайте, почитайте, не поленитесь… из газеты из сегодняшней…

Думаю, где читать, оторопело смотрю на начальника полиции, так и чувствую, скажет мне сейчас, что вы на меня смотрите, у меня на лбу ничего не написано.

– Ну, читайте, читайте, у меня на лбу написано.

Поправляю:

– Не написано?

– Наоборот. Написано. Читайте.

– Да он под этим углом не видит ничего, вы вот так поверните, – Тингерман подхватывает меня под локоть, ведет к свету, наконец, вижу экран на лбу начальника полиции.

Все разговоры о равенстве людей и аюми не имеют под собой никакой почвы, хотя бы по той причине, что у человека от природы меньше возможностей, чем у аюми. Вот вы мне скажите, вы видели человека, который способен перемещаться в космосе на огромные расстояния? То-то и оно, я тоже нет. Поэтому все разговоры о совместных космических исследованиях просто смешны и нелепы.

Поворачиваюсь к своим пленителям.

– Аюми…

– Это вы. Мир Цэ.

Тем не менее, за рубежом уже на полном серьезе говорят о совместных космических проектах. А поскольку человек в космосе по природе своей жить не может, исследователи тратят деньги на космические станции для проживания людей. Хотя без людей та же самая космическая экспедиция вышла бы намного дешевле.

Но больше всего меня поражают разговоры о том, что человек может быть равен аюми. Человек не будет равен аюми. Никогда. Посмотрите внимательно на список лиц, изменивших вселенную. Сколько в этом списке людей? Ни одного. Я думаю, комментарии излишни.

Мозг человека не способен заглянуть будущее. Совсем. Все попытки людей спрогнозировать что-то нелепы и смешны. Я сам видел, как люди пытались просчитать траекторию двух звезд – погрешность оказалась более пяти сотых процента!