Кн. 2. Первая жертва. Охотник-жертва

Это извращенное представление было показано сразу же после кофе со шербетом в большом обеденном зале. Гости Дуэйна сидели за столами, расставленными в форме подковы. С внешней стороны столов сновала прислуга, которая разносила блюда, наполняла бокалы, предлагала кокаин (он до сих пор пользовался популярностью, хотя сила его действия — чего не скажешь про цену — таинственным образом уменьшилась после его официального разрешения в Соединенных Штатах).

Слугами были крестьяне из соседней деревни, которые ради такого праздника переоделись в воскресные одежды — широкие юбки и короткие кожаные штаны на подтяжках. Если бы кто-нибудь пригляделся повнимательней, то увидел бы среди толпы прислуги одного человека, выше всех на голову и слишком неуклюжего даже для крестьянина. Тирольский камзол слуги, или кем он там был, сильно оттопыривался с одной стороны. Может, он прятал там украденную бутылку вина, которую решил выпить потом в таверне со своими неотесанными дружками. А может, это было нечто еще более страшное, например огромная опухоль. Такие вещи демонстрировали приезжим кинооператорам крестьяне, проживавшие в отдаленных уголках острова. Это мог быть даже «смит энд вессон» в наплечной кобуре.

Но в этот момент взоры всех гостей были прикованы к обнаженной девушке, которая только что вошла в обеденный зал и поднялась на небольшую эстраду, которую окружали столбы. За собой она везла блестящий чемодан фирмы «Самсонайт» на колесах. В зале послышались вялые аплодисменты. Но на самом деле ее появление ничуть не заинтересовало гостей. Чемоданы, пусть даже на колесах, все видели не раз.

Но когда она сладострастным жестом открыла замки и перед собравшимися явился настоящий гардероб, в зале послышался возбужденный шепот — гости поняли, что девушка собирается одеваться, а такого представления почти никто из них никогда не видел.

Медленными дразнящими жестами она достала из открытого чемодана лифчик, трусики и чулки. Напряжение усилилось, когда она нерешительно замерла, выбирая платье, и наконец остановилась на ярко-красной накидке из шелка, через которую просвечивались только что прикрытые изгибы ее тела. Гости перешептывались с растущим возбуждением, хотя трудно было определить, настоящее оно или наигранное.

Теоретически каждый знал, что возрастание сладких эротических чувств можно было повернуть в обратном направлении и получить интеллектуальное наслаждение от волшебства укрывания женских прелестей. Главным здесь, как и во многой другом, было заставить себя почувствовать то, что требовалось чувствовать в подобных случаях.

В конце, когда стриптизерке-наоборот — теперь уже полностью и со вкусом одетой (не обошлось даже без длинных, по плечи, белых перчаток) — настало время набросить на себя натуральную шубу, от аплодисментов не могли удержаться даже самые равнодушные. Гости понимали, что происходит нечто очень эстетическое и интеллектуальное, и решили полностью насладиться этим чувством.

Наконец девушка набросила на плечи боа из голубого русского соболя, поклонилась и покинула эстраду. В зале началась овация. Вечеринка Луэйна, как всегда, удалась на славу.

Скоро веселье подошло к концу. Гости хотели побыстрее вернуться домой, потому что завтра их ждал особый день: бои в Колизее, автомобильные стычки, клоуны-самоубийцы и Великая Расплата, конец которой ознаменует начало Сатурналий.

Гости разъезжались на мощных «лимузинах». Немного погодя виллу покинули и слуги на никудышных «фиатах». Луэйн пошел в спальню, потому что планировал встать рано, чтобы утром уже быть в городе. Автоматически включилась сигнализация, в доме погасли огни, и наступила ночь.

Глава 46

Ночь, таинственная и темная, ласковая и всепроникающая, заполнила виллу Луэйна. В свете, который посылали на землю звезды и узкий серп луны, на сером фоне темнели силуэты деревьев.

В доме было еще темнее. В кладовке рядом с кухней одна из до сих пор неподвижных теней вдруг пошевелилась. Внезапно блеснувшая молния, столь нетипичная для этого времени года, осветила через зарешеченное окошко груду мешков с картошкой. Один из них двигался.

Хэрольд разогнулся и сбросил с себя мешок. Крестьянскую одежду он снял еще раньше и теперь стоял в костюме-хамелеоне, который Альбани в последнюю минуту все-таки успел подобрать по его росту.

Костюм-хамелеон, который еще иногда называли «кимоно-ниндзя» или traje de invisibilidad[4], выгодно отличался от использовавшихся ранее коричнево-зеленых маскхалатов, которые могли помочь остаться незамеченным разве что в сумерках посреди лиственного леса. Костюм-хамелеон делал человека незаметным на любом фоне. Он представлял собой стеклянно-волокнистый телеэкран, которому техники-портные придали форму цельного гидрокостюма с капюшоном и маской.

Фотонмиметричный материал, из которого он был изготовлен, при помощи особых свойств стекловолокна и лазерного покроя мог принимать любые оттенки и цвета поверхности, на фоне которой находился его владелец.