Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

По существу дела эта новая история начинается в той же точке, где закончилась старая: с приездом в Киев ответного греческого посольства, встретившего у Ольги не очень теплый прием. Вероятно, она надеялась, что за два года после их встречи Константин одумался и согласится дать ей то, чего она хотела – епископа со всем причтом и утварью, как это ярко описано в «Псковском Кронике». Но увы: греки ничего ей не привезли, кроме просьб поскорее выслать обещанные меха, мед, воск, челядь и воев.

Ольге не оставалось другого выхода, кроме как поискать нужное в другом месте. И вот здесь мы приступам к той области, где Большой Миф отверг реальные факты, хотя раньше, наоборот, занимался «прибавлениями» к жизнеописанию Ольги.

Немецкие анналы гласят:

960 г. К королю Оттону пришли послы от русского народа и умоляли его отправить к ним кого-нибудь из его епископов, который открыл бы им путь истины; они заявили, что хотят отойти от языческих обрядов и принять христианскую религию. Тот согласился с их просьбой и отправил к ним благоверного епископа Адальберта. Но они солгали во всем, как доказал впоследствии исход дела, ибо названный епископ едва избежал смертельной опасности от их коварства[90].

Вот так выглядит краткий рассказ об этом событии, за которым стоят весьма драматичные происшествия. Но к ним мы перейдем позже, а сначала расскажем, как упорно Миф пытается эту информацию отвергнуть.

В древнерусских источниках нет упоминаний об этом посольстве – ни в летописях, ни в Житии. Миф о равноапостольной русской святой решительно отвергал саму возможность того, что она пыталась «получить христианство» не в Византии, Втором Риме, на духовном наследстве которой построена наша православная культура, а, о ужас, на растленном Западе (причем именно в этот период папский престол был растленным в самом прямом смысле, погрязая в откровенном разврате). До официального разделения церквей на восточную православную и западную католическую оставалось еще почти сто лет, но ко времени Ольги уже не менее ста лет накапливались противоречия между ними: имелись принципиальные расхождения по богословской части, обвинения в ереси, взаимные анафемы и так далее. Новообращенной христианке было трудно разобраться в корнях этого расхождения, но уж наверное, за время пребывания в Царьграде патриарх Полиевкт ей объяснил, что только у нас – мужи священные и богоносные, а у них там – мужи нечестивые и мерзкие, из мрака вынырнувшие, ибо они – порождение края западного[91].

В наши задачи не входит разбор этих предметов, но очевидно, что в глазах Мифа обращение за духовной помощью к католикам для равноапостольной Ольги было бы куда худшим грехом, чем сожжение живых людей в бане или закапывание их в землю. Оберегая ее священный образ от позора и поношения, Миф в его древнем изводе этот факт просто извергнул. Он всплывает, только если от популярных жизнеописаний, основанных на летописи, перейти к научным данным о древнерусской дипломатии.

Впрочем, современный вариант жития это грехом не считает и уверяет, что для Ольги разница в тонкостях восточной и западной церкви значения не имела.

Отрицать реальность того, что к королю Оттону в 959 году прибыло посольство с Руси, попросило епископа и пару лет спустя получило его, нет смысла: об этом пишет три варианта немецких анналов, еще несколько источников и хроника «Продолжатель Регинона» (о ней мы поговорим подробно). Факт этот признан и наукой, и даже художественной литературой. Но всемогущий Миф и не подумал сдаться: не отрицая самого посольства, он либо отрицает причастность к нему Ольги, либо придает ему вид откровенного фарса.

Возьмем повесть Веры Пановой «Сказание об Ольге».

«– А что чести нам маловато, – сказал Асмуд, – может, и наши люди в том не без вины. Вот, сказывали мне, посылал к нам тот же Оттон монаха Адальберта из города Трира. С проповедниками, с дарами. Ну, у нас им известно что сделали: дары отняли, проповедников перебили. Сам Адальберт еле ноги унес, сказавши: «Время спасения еще не наступило для сего народа». А что человек не малый, видать из того, что после этого посольства назначил его Оттон архиепископом Магдебургским.

– Зря дали уйти Адальберту, – сказал Свенельд. – Можно было выкуп взять у Оттона».