Князь Димитрий Донской – надежда народа русского

Горько плакала Евдокия, отпуская мужа на смертный бой. Дрожало сердце от страха – вдруг не вернётся… Сколько уж раз прощались! Да и Дмитрий при расставании еле удерживался от слёз. Оставалась Евдокия в Москве правительницей, доброй матерью всем подданным. И, стоя вокруг неё, плакали женщины – и боярыни, и купеческие жёны, и простые горожанки. Всех горе сроднило. Кто мужа проводил, кто сына, кто брата.

Плакали девушки, косами слёзы вытирали…

Ты мой сизенький, мой белый голубочек,Ты к чему рано с тепла гнезда слетаешь,На кого ты меня, голубушку, покидаешь?

– Господи Боже мой, – молилась Евдокия, – дай мне вновь увидеть моего мужа, славного великого князя Дмитрия Ивановича. Помоги ему, Господи, не допусти беды!

Из Москвы в Коломну по трём дорогам выступили основные силы русского войска. Шли полки самого Дмитрия, его двоюродного брата, князя Владимира Серпуховского, и рати подручных князей – белозерских, ростовских, ярославских.

– У Мамая, по слухам, силы шестьдесят тысячей, – рассуждал, сидя в седле, старый Боброк-Волынский, – да у Ягайлы тысяч шесть, поди, наберётся. Олег рязанский боле трёх не приведёт. Ежели посудить, княже, не так и много у ордынцев силы.

– Силы, может, и не много, – отвечал Дмитрий, – зато напуска довольно. Мы все купно бьёмся, а татары посменно – они и побеждают. В этом их хитрость – разделить войско и в битве всегда иметь про запас свежие тысячи.

Радостно князю и воеводам смотреть вокруг. Много дружинников в кольчугах, в стальных панцирях, а простых людей – ратников-ополченцев – ещё больше. У кого нет дорогого стального доспеха, тот надел кожаный, обшитый железными пластинами. Качаются на плечах над толпою тяжёлые палицы, молоты, самодельные копья, крючья на древках, чтоб стаскивать всадников из сёдел…

Много на Руси оружейников. Даже в самые трудные времена не гасли кузнечные горны, не забывали своего дела искусные мастера. Знали – не век жить в рабстве. Оружие всегда пригодится!

– Не боись, ребята! – кричит ростовчанин Юрко Сухой. – Я тех басурман видал. Доспех у них лёгкий, и сабли так себе. Стрелять они, конечно, молодцы, да русской кольчуги татарская стрела не пробьёт!

Степан Хрулец, из Москвы, мужик степенный, с бородой в полгруди, осадил Юрка:

– Не хвались, парень! В бою ни разу не был, а хвастаешь. На рать выехать – ещё полдела. Хорошо бы живыми вернуться…

А неугомонный Юрко головой крутит, соседей разглядывает.

– Ишь ты, монахи, а при оружии!

И в самом деле – едут верхом два схимника, статью настоящие богатыри. У одного борода русая, у второго чёрная с проседью. У каждого с собой щит и меч, только вместо кольчуги – монашеская мантия, вместо шлема – клобук.

– А их с князем Дмитрием сам отец Сергий Радонежский отпустил, – говорит москвич Степан. – Ездил князь к преподобному за благословением, вот они и отпросились. Хотят не только молитвами послужить князю, но и мечом.

Всё-то он знает!

– Как звать вас, отцы? – любопытствует Юрко.

– Александр Пересвет, – отвечает русый.

– Родион Ослябя, – говорит темноволосый.

– Откуда будете?

– Ныне из обители преподобного Сергия.

– А в миру-то торговали аль землю пахали?

Улыбнулся Александр Пересвет.

– В миру были бояре брянские.

– Ишь ты, – басит Степан. – Привычные, стало быть, меч-то в руках держать.

А владимирец Сенька рассказал: накануне выступления было в Успенском соборе чудо. Видели, как у гробницы князя Александра Невского сама собой вдруг зажглась свеча, а из алтаря вышли два старца и сказали: «Восстань, Александре, поспеши на помощь правнуку своему, князю Дмитрию». И, как живой, поднялся из гроба князь Александр во всём блеске воинской славы – а потом исчезло видение, словно и не бывало.

Когда войско проходило рязанские земли, некоторые говорили: надо отомстить Олегу за предательство, сжечь и разорить его княжество. Но Дмитрий Иванович велел:

– Ни одного колоска на рязанских полях не троньте!

Узнав о том, крепко задумался Олег Рязанский…

Другой берег

По пути собрал князь воевод на совет.

– Что делать станем, други-соратники? Идти ли нам навстречу Мамаю или, стоя на месте, ждать нападения? Говорите прямо, дум своих не скрывайте.

– Встанем за Доном крепко, – сказал ярославский воевода. – Пусть Мамай сам к нам жалует. А не захочет – что ж, постоит да уйдёт восвояси. Скатертью дорога!

Предложил храбрый белозерский князь:

– Заманим его в ловушку, как на Воже было. Подумает он, что мы отступаем, кинется вдогонку – тут мы и ударим!

А двое братьев Ольгердовичей возразили:

– Мамай-то теперь тоже учёный стал, два раза в одну западню не пойдёт. Да и нам негоже за рекой прятаться. Не отсиживаться мы пришли, а бить Мамая! Неужели напрасно такую рать собрали? Ярослав Мудрый, со Святополком Окаянным воюя, Днепр переплыл. Александр Невский пошёл за реку Неву и шведов победил. Та́к ведь, Дмитрий Иванович? Скажи, княже, и ты своё слово!

Князь Дмитрий не спешил с ответом. А когда заговорил – то веско и вдумчиво.