Князь Голицын

Отец Константин как-то излишне торопливо выскочил распорядиться заново накрыть на стол. И опять в келье установилось молчание. Все о чем-то думали. Митрополит вообще ушел в себя, смотря в пространство пустым взглядом. Чай тоже пили в полном молчании, тягостном каком-то молчании. Никто не решался начать разговор. Наконец, митрополит нарушил тягучую тишину:

— Знаете, Петр Алексеевич, но мне придется все таки направить вас в духовную семинарию.

Я вскинулся, чтобы ответить, но Митрополит поднял руку, останавливая меня, — А будете сопротивляться, лично обращусь к Его Императорскому Величеству. И тогда Вас ждет монастырь. Под конвоем отвезут. Решайте.

Все игры кончились. Я протянул руку к пустой глиняной кружке. Обхватив кружку пальцами, представил как молнии охватывают мою руку. Получилось эффектно. Не стоит всем знать о моих реальных возможностях, потому молния сейчас выступает прекрасной маскировкой. Рука одетая в перчатку из молний обхватившая кружку. Выглядит довольно завораживающе. Подняв кружку, примерно на уровень глаз стал наблюдать как молнии стали охватывать ее со всех сторон.

— Сбегу, — произнес я, когда кружка оказалась полностью покрыта молниями. И в тот же миг она осыпалась тонкой струйкой глиняной пыли. Не быстро, но таким тоненьким ручейком. От верхних краев, до донышка. Только не воды, а пыли. Все завороженно смотрели на горку пыли на столе. Митрополит нахмурился.

— Петр Алексеевич, а куда побежите если не секрет? — спросил отец Константин.

— Я как-то слышал прекрасную поговорку. «Дальше боя не пошлют. Дальше Сибири не сошлют». Войны у нас нет. А куда меня еще сослать можно, если я сам в Сибирь побегу? Ну не в Крым ведь? А Сибирь хоть и большая, но дальше то уже ссылать некуда. Разве что на Сахалин, так ведь и там развернуться есть где. Если с умом к делу подойти. Там ведь так обустроиться можно, некоторые монархи позавидуют. Ну, а Сибирь это вообще благодатный край. Да суровый, да не освоенный. Но богатый. Еще величайший Ломоносов говорил: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном». Те края благодатные, их столетиями еще осваивать можно и должно. И мы опаздываем на эти самые столетия. Если туда сбегу никаких армий мира не хватит, чтобы меня от туда выкурить, — матушка ахнула, а я с вызовом посмотрел на митрополита.

— Петр Алексеевич, это ведь бунт и крамола, — сказал Янковский, — А Вы сами говорили что против империи не злоумышляете.

— Вот мы и подошли к главному. Как быть с нательным крестиком? Что делать с меткой на мне? Как провести благодарственный молебен? Как подтвердить что не одержим я при всем народе? Нужно ли при всем народе крест целовать, что не злоумышляю я против империи нашей, и не допущу смуты и раскола ее? А по поводу Сибири. Так Евгений Осипович говорил я ведь уже, на фамилию, и уж тем более на трон не претендую. А в Сибири. А что в Сибири? Ну захочется Его Императорскому Величеству войска в слаживании потренировать, так ведь это же на пользу для империи нашей пойдет. От этого только сильнее наши войска станут.

— Что за метка у вас Петр Алексеевич? — спросил митрополит, будто и не было меж нами разногласий, хитрый поп, чую я, попьет он еще мне крови, если не договоримся, — И при чем тут нательный крест?

Пришлось молча встать и скинуть с себя рубаху. Митрополит увидев четкий отпечаток, нательного креста и цепочки серебристого цвета перекрестился и откинулся на спинку стула.

— Понимаете, Ваше Высокопреосвященство, крестик и цепочка серебряные были. Это вон и по серебристому оттенку отпечатка видно. Вы представляете себе, какая температура должна быть что бы серебро в одночасье испарилось? Меня ведь цепочка должна была обезглавить, — все дружно побледнели и стали креститься, — но доктор, который на станции был, подтвердил что отпечаток, имел вид застарелый. А дядька подтвердил, что след разрывов не имеет, каждый узелок и звено четко отпечатались и рассматриваются. Да и сегодня наш доктор сказал, что ожог имеет вид многолетней давности. Никаких воспалений.

— При таких условиях с новым крестиком второе имя дается. Здесь никак без семинарии и монастыря не обойтись.

— Сбегу! — но митрополит остановил меня властным взмахом руки.

— Такие вопросы в одночасье не решаются. Придется в Санкт-Петербург ехать. Крестик соответствующий есть у меня. У входа в храм при всем честном народе получите его. И целовать будете, и клятву на верность Престолу Российскому и Российской Империи принесете. Задумку Вашу одобряю. После клятвы и войдете в храм. Провести ее надобно при всем народе незамедлительно. Но как крестик оденете носить его будете до принятия окончательного решения. С ним вас крестить будут и новое имя дадут. Тут уж какое решение примут, я не знаю.

— А может правда в Крым? — задумчиво обратился Янковский к митрополиту. — Казаков возьмем, я своих сейчас подтяну. Повяжем и в вагон. А там прямиком в Крым.

Глядя выразительно на Янковского взял пустое блюдечко, и в полной тишине стал сметать кучку глиняной пыли в него.