Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

Сюкору и его дружинников ждал накрытый стол. Выпили за здоровье гостей и хозяев. Начались оживленные разговоры.

– А помнишь, как последний раз ездили на рыбалку? – восторженно говорил Хвалибудий. – У меня она так ярко осталась в памяти, будто все произошло вчера!

– Я тогда такого налима упустил, до сих пор жалею. Не успел похвалиться уловом, и вы мне даже не поверили!

– Как не поверили, когда своими глазами видели? Просто шутили над тобой.

– А мне было так обидно...

– Ты всегда был обидчивым человеком, видать, уродился таким.

– А помнишь, как комаров из шалаша выгоняли?

– Это Гостомысл придумал.

– Да нет, средство известное. Просто он вспомнил первым.

Вдруг Хвалибудий рассмеялся, весело, от души, аж слезы на глазах выступили.

– Ты чего? – удивился Сюкора.

– Да вспомнил, как Млава нас троих развела! Вот девка! Так ловко все проделала! Кстати, ты не знаешь, что с ней?

– А что с ней станет? Вернулась в Ладогу, вышла замуж за какого-то боярина. Живет припеваючи.

– Рогов мужу не наставляет?

– Откуда мне знать, – задумчиво проговорил Сюкора. – Купцы из Ладоги ничего плохого о ней не говорили.

– А ведь мы серьезно увлеклись разбойницей эдакой...

– Было дело. Особенно Гостомысл.

Хвалибудий вдруг посерьезнел, спросил:

– Да, а как пропал Гостомысл? Он ведь в твоих владениях в то время находился. Неужели ничего не известно?

– Как неизвестно! Я все выяснил. Жила у меня на побережье женщина. Вдова. Ее муж был рыбаком, пропал в море. Баба разбитная, снюхалась с норманнами, а потом подсыпала какое-то зелье в вино моей и Гостомысловой дружины, воины уснули, а она в это время сдала княжича разбойникам.

– Значит, это точно, что он в рабстве?

– Да, я выяснял.

– А что с той женщиной? Ты ее наказал?

– Куда там! Только и видели! Сбежала к норманнам. А там мне ее не достать, руки коротки.

Выпили еще. Помолчали.

– Надо нам с тобой Гостомысла вызволять из неволи, – проговорил задумчиво Хвалибудий. – Отца у него не стало, кроме нас, некому.

– Да разве я против? Всей душой за это! Но только как его сыскать? Скандинавия, говорят, большая страна. Да будь она хоть маленькой, как можно отыскать, если он в каком-нибудь далеком селении или даже городе?

– Это верно. Видно, пропал человек. Давай выпьем за то, чтобы ему повезло.

На другой день Сюкора приступил к главному разговору, ради которого приехал в Смоленск.

– Как ты относишься к тому, что наши земли покорили заморские разбойники? – спросил он, внимательно наблюдая за выражением лица Хвалибудия.

– Как можно относиться, если враг топчет отчий край? Гнать надо незваных гостей! – запальчиво ответил Хвалибудий.

– Мало разговоров! Надо действовать. Я уже попытался в Новгороде поднять восстание, да неудачно. Может, слышал?

– Конечно! Передавали заезжие купцы, что много воинов твоих побито было.

– Вот-вот! Славных дружинников потерял из-за своей опрометчивости. Но намерения своего не оставил. К тебе приехал, чтобы договориться о совместных действиях.

– И как же мыслишь объединить наши силы?

– Думаю так: сначала зашлем в Новгород своих людей, они будут подговаривать жителей на восстание. Потом со своими войсками подойдем к городу и кинем их на приступ, а новгородцы изнутри помогут.

– Что ж, неплохо, – как-то неопределенно вымолвил Хвалибудий.

– Потом мы двинем войска на Ладогу. После ее взятия добить норманнов не представит большого труда.

– Согласен. Но перед походом на Ладогу мы посадим на новгородский престол княгиню Любаву с детьми.

– Зачем? – встрепенулся Сюкора. – Этого делать не станем. Мы поделим Новгородское княжество на две половины: новгородские земли я заберу под свою руку, а Ладога с ее несметными лесными богатствами отойдет к тебе.

– Исключено. Княгиня – мой гость. Я ей обещал вернуть престол и слово сдержу.

– Хорошо, хорошо, – поспешно согласился с ним Сюкора. – Пусть будет по-твоему.

Хвалибудий встал и несколько раз прошелся по горнице. Потом неожиданно сел перед Сюкорой и, прямо глядя ему в глаза, проговорил решительно и напористо:

– Только вот что я скажу тебе, Сюкора! Ненадежный ты человек! Конечно, ты мой гость, я принял тебя со всей сердечностью. Как говорится, мой дом – твой дом! Но коль разговор коснулся такого серьезного дела, как война, когда вопрос стоит о жизни и смерти многих сотен и тысяч людей, угодливо молчать не буду.

– Чем же я ненадежен? – обидчиво спросил Сюкора, поджимая толстые губы.

– А тем! Когда мы еще жили в Новгороде, ты постоянно юлил, то так, то эдак. Помнишь хотя бы последнюю рыбалку? Обещал взять палатку и не взял!

– Тоже мне нашел о чем вспоминать – палатку забыл взять, мелочь такая!

– Не забыл ты ее, а не взял намеренно! И тут ты весь! Ты и сейчас юлишь, говоришь неправду!

– Ладно, ладно! Давай о серьезных вещах говорить. Так согласен ты на союз со мной против норманнов или отказываешься?

– Подумаю! Семь раз подумаю, а потом отвечу!

– Это что так?

– А так! Кто предал Буривого на реке Кумене? Разве не ты?