Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

– Боярин Радогост, – представила она, тая под ресницами растекающийся взгляд. – Мой муж. Мы с ним прошлым летом сыграли свадьбу.

«С таким мужем ты, милая, с другими мужчинами не заиграешься», – подумал Гостомысл и улыбнулся боярину. Тот ответил едва заметной улыбкой на тонких жестких губах.

– А ты, князь, еще не встретил свою половинку? – спросила она лукаво.

– Я тоже женат, – как можно строже ответил он. – И в скором времени жду пополнение семьи.

– А нам богиня Лада что-то не дает такого счастья, – притворно вздохнув, произнесла Млава и взяла мужа под руку. – Ну, прощай, князь. Дай бог тебе счастья и благополучия.

– И тебе, боярыня.

«Млава, первая любовь... Кажется, как давно это было! А ведь прошел с тех пор всего один год...»

Норманны разграбили и увезли все, что можно. Для восстановления города нужны были топоры, пилы, рубанки, стамески и другой плотницкий инструмент. В большом количестве и сразу. С такой работой местные кузнецы не могли справиться. И тогда Гостомысл отправился за помощью к Хвалибудию.

Князь и на этот раз встретил его очень радушно. Чтобы подчеркнуть уважение к гостю, обслуживала их за столом не свора слуг, а сама княгиня Живана, маленькая, пухленькая, с приветливой улыбкой на кругленьком личике.

– Такая заботливая! Вокруг меня так и вьется. А твоя как?

– Рожать собирается. Жду известий со дня на день.

– Дай-то, богиня Лада, удачи ей!

Когда выпили и закусили, Гостомысл приступил к самому главному, из-за чего приехал.

– Выручай, князь, мое княжество еще раз. Начисто выгребли норманны, столько судов нагрузили, почитай, голым оставили народ. Но сейчас нам позарез нужны плотницкие приспособления. Без них не отстроиться, крепостей не восстановить.

У Хвалибудия забегали хитроватые глазки. «Соображает, сколько с меня содрать», – подумал Гостомысл и не ошибся.

– Да ведь и моим мужикам по плотницкой части нелегко, – издалека начал тот. – Весна была засушливой, пожары замучили. Столько поселков и селений выгорело! И даже городов пожары не обошли стороной. Прямо-таки беда какая-то, словно кару небесную Перун-громовержец наслал!

Гостомысл молчал, с усмешкой наблюдая за уловками Хвалибудия.

– Но ладно, выручу я тебя, хоть и самому нелегко. Отгружу несколько подвод и с плотницкими орудиями, и с металлом. Только на следующий год, как положено, в полтора раза больше воротишь. Тут уж такой обычай, не взыщи!

– Спасибо тебе, добрый человек, – язвительно сказал Гостомысл. – Щедрый ты, однако!

– Чем могу, – скромно ответил Хвалибудий, будто не заметив издевки князя.

В Новгороде на крыльце дворца Гостомысла встретила мать, раньше его прибывшая из Смоленска. По ее щекам текли слезы, а глаза радостно лучились.

– С наследником тебя, – говорила она, обнимая его. – Внучок мне родился, такой славненький, такой расчудесный! Я просто без ума от него! Говорили мне, что внуков любят больше, чем своих детей. Я не верила, а теперь вот и сама убедилась в этом. Да! – остановила она его. – Везешь ли ты Раннви какой-нибудь подарок по случаю рождения сына?

Гостомысл растерянно молчал. Ему как-то в голову даже не пришло, что жене надо что-то дарить.

– Все вы мужики одинаковые. Нужен любой, пусть пустяшный подарок. Он так важен для нее, она так будет рада!

Она постояла немного, приложив палец к губам, потом сказала решительно:

– Пойдем. У меня что-то для нее есть!

Она провела его в свои покои, раскрыла сундук и стала выкладывать из него различные вещи. Наконец нашла ларец, богато инкрустированный драгоценными камнями. Взяла его в руки, открыла, вынула из него ожерелье тонкой работы.

– Покойница свекровь мне дарила к рождению первенца, то есть тебя. А теперь вот и я обрадую свою невестку. Бери, и поспешим в светлицу, где отдыхает твоя половина.

Первое, что бросилось в глаза, когда он вошел в светлицу, было лицо Раннви, бледное, усталое, и радостные, светящиеся счастьем глаза, устремленные на него.

– Гостомысл, сын у нас! – не утерпев, слабым голосом произнесла она.

Тогда он стремительно шагнул к кровати и упал на колени перед ней, поцеловал безвольную худенькую руку. А потом стал смотреть на нее, в волнении не зная что сказать.

– Подарок, подарок, – шепотом подсказала ему мать.

Он встрепенулся, вынул из кармана ожерелье и, приподняв с пухлых подушек голову Раннви, надел ей на шею.

– Вот, от нас с мамой! – выдохнул он.

Мать за спиной недовольно зашевелилась, и он понял, что сделал что-то не так, но не стал вникать, а сел на подставленный стул и стал расспрашивать Раннви о ее самочувствии.

– Все хорошо, – отвечала она, не сводя с него влюбленного взгляда. – Я ведь выросла на море, закалилась среди бурь и ураганов – что мне будет? Скоро поправлюсь и встану.

– И не вздумай! – из-за спины Гостомысла строго сказала княгиня. – Мало у нас слуг?

– Да, да, слушай, что мама говорит, – заторопился Гостомысл. – Она зря не посоветует.

– Пусть будет так, как вы скажете, – покорно ответила Раннви, но в ее глазах он разглядел бесенят и понял, что она поступит по-своему.