Князь Кий

Диомид появился так же неожиданно, как и исчез. Ушёл он с одним спутником, а вернулся с двумя. Кроме сопровождавшего его воина, с ним пришло ещё странное сутулое существо, закутанное в звериные шкуры. Переговаривалось оно с ромеями на их языке.

- Ты, старик, переправишь на лодке меня с нашим пленником и наши седла, - распорядился Диомид. - Мои воины на конях поплывут за нами. Выбирай места, где глубина поменьше. Переправишь нас благополучно - не пожалеешь. Ты знаешь, что я не скуплюсь, когда надо.

Таксиарх потряс кошельком, и в ночной тишине отчётливо послышался звон монет.

- Клянусь Христом… - зашепелявил старик, но Диомид оборвал его заверения:

- Пойдём, у нас мало времени!

Они без всяких приключений собрались до противоположного берега. Диомид сдержал своё слово, щедро расплатившись с лодочником. Зажав в руке полученные монеты, тот заторопился к своему челну, будто опасаясь, что у него отберут его награду. Проходя мимо пленника, он тихо вздохнул:

- Эх, пропал отрок… Помоги тебе господь!

Богдан вздрогнул, услышав русскую речь, рванулся было за лодочником, но тот уже отплывал от берега, размеренно и бесшумно ударяя по воде вёслами.

Тоскливо защемило Богданово сердце. Что же это за старик? Хотя бы весточку с ним передать товарищам, может, выручили бы они гридня?

Греки подтолкнули Богдана к коню, помогли забраться в седло, спутали ремнями. И снова размеренно застучали копыта в ночной степи.

Чем дальше они уходили от Саркела, тем в большей безопасности чувствовал себя таксиарх Диомид. Но он торопился и позволил себе и своим воинам сделать только небольшую передышку, чтобы подкрепиться самим и накормить пленника. Это было уже глубокой ночью. Так, с короткими привалами, они двигались к Итилю остаток ночи и весь день. Их путь шёл по степной караванной дороге, отмеченной по сторонам кучками конских и верблюжьих костей.

Несколько раз их обгоняли одинокие хазарские всадники на взмыленных, усталых конях. Они скакали дальше, даже не поворачивая головы в сторону греков. Промчался довольно большой отряд - не меньше сотни всадников в богатых доспехах. Предводитель его, в котором таксиарх с трудом узнал бека Аймура, невидящим взглядом скользнул по ромеям и со злостью стегнул плёткой своего коня. Белый скакун, посеревший от пота и пыли, рванулся вперёд. С губ его срывались клочья пены.

«Бегут хазары, - злорадно подумал Богдан. - Не сладко им приходится».

Примерно та же мысль мелькнула и в голове таксиарха Диомида. Аймур всегда смотрел на византийского наёмника сверху вниз. Он, ревнитель иудейской веры, презирал христиан, равно как мусульман и язычников. Кроме того, Аймур знал: после смерти рано одряхлевшего Иосифа трон достанется ему, ближайшему родственнику каган-бека. А теперь этот первый вельможа Хазарии бежит, как сайгак, преследуемый гепардом, спасая свою шкуру от русского меча.

На какое-то мгновение Диомид почувствовал завистливую радость: не только ему, византийскому наёмнику, выпала доля беглеца! Но тут же он подумал, что после того как Иосиф увидит бежавшего с поля брани бека, незачем будет приводить к нему единственного пленённого русича. В гневе правитель Хазарии страшен, лучше на глаза ему не попадаться. И Диомид решил пробираться в хазарскую столицу тайком, чтобы не встретиться с войском Иосифа.

Свернув с караванного пути, таксиарх повёл свой маленький отряд прямо на запад, к Итиль-реке. Там он добудет лодку и на ней доберётся до столицы. А дальше видно будет…

7

Каган-бек Иосиф делал ставку на конницу, на свои многочисленные отряды хазар, гузов и арсиев, быстрых и неуловимых в степи, страшных в атаке плотной лавой. Что мог противопоставить такой силе князь русов? Пеших воинов? Русы хотя и ездят верхом, но предпочитают сражаться пешими. Поэтому им и удалось взять штурмом Саркел. А отряд Аймура подошёл на помощь осаждённым слишком поздно, поэтому он и не смог справиться с немногочисленной конницей Святослава.

Теперь же каган-бек решил ударить по русам всей массой своей конницы. Удар будет страшен, его не выдержат воины Святослава. А как только русы дрогнут, им уже несдобровать: в степи не то что конному, но и пешему негде укрыться от хазарских орд.

Так думал Иосиф. Он поделился своими мыслями с Аймуром. В глазах его родича, побитого русами под Саркелом, мелькнуло сомнение, но Аймур, страшившийся навлечь на себя немилость правителя, не посмел сказать ни одного слова возражения. Он раболепно склонил голову:

- Сам Ягве гласит твоими устами: разбей нечестивцев, вырви с корнем их семя!

Иосиф снисходительно улыбнулся. Лесть всегда находила путь к его сердцу.

- Будет так, как мы решили. Дерзкие русы напоят своей кровью нашу хазарскую степь. Тех же, кто запросит пощады, мы обратим в рабство. В арабских землях сейчас большой спрос на невольников. А каган русов Святослав… О, я придумаю для него такую казнь, от которой содрогнулся и Запад и Восток! Завтра утром решится его судьба…