Князь мертвецов 2

— Что ж, и это может быть правдой! — неожиданно согласился отец и пока остальные смотрели на него изумленно, добавил. — А мы предполагаемых убийц повесим без суда и следствия, а потом и спросить будет некого.

— Если на город снова нападут, — закончил Урусов.

— Намекаете, что ежели в прошлый раз разброд в губернии предварял набег виталийцев, то, как бы они теперь наново не набежали? — губернатор прошелся взглядом по отцу, Урусову, Мите, и снова принялся задумчиво поглаживать ласточкины хвосты бороды.

— Или не они, — вырвалось у Мити — существо, явившееся на зов Алешки Лаппо-Данилевского, не шло у него из головы.

— А кто? — вскинулся губернатор, а старший Лаппо-Данилевский впился в Митю взглядом.

Занервничал — как это мило!

— Право, не знаю — да не все ли равно? — повел плечом Митя. — Все одно неизвестно, что дядюшкам говорить станем!

— Каким… дядюшкам? — теперь уже напрягся губернатор.

— Так моим, Белозерским, старшим и младшим, они вскорости быть обещались, — со старательным простодушием откликнулся Митя.

— Моранычи? — пролепетал Мелков, переплетая пальцы, как нервная девица. — Они ж тут невесть что натворят!

— Что за глупости, Феофан Феофанович! — возмутился отец. — Кровные Моранычи — люди чести, и законопослушные подданные государя, их ни в чем не обвиняют.

— Потому что кто их обвинит — дня не проживет! — взвизгнул Мелков.

— И зачем они приезжают? — брезгливо покосившись на Мелкова, спросил губернатор.

— По делам семейным.

— Возвращаете отданное вам на… подержание? — вроде бы полюбопытствовал Лаппо-Данилевский, но в голосе его звучала затаенная издевка.

«Это он обо мне?» — Митя почувствовал, что непрерывно бурлящая в груди тьма медленно ползет вверх, горечью отзываясь на языке и готовясь выглянуть из глаз.

— Не понимаю вашей метафоры, Иван Яковлевич. Не все ли вам равно до дел чуждого вам рода и семейства? — холодно бросил отец.

— А ведь прав выходит Феофан Феофанович… — перебил Урусов.

Мелков от изумления даже пальцем на себя указал: дескать, кто прав — я?

— Явственно просматриваются следы некоего заговора, включающего как использование находников с острова Готланд, так и иные способы давление на промышленность губернии. Мне также доподлинно известно, что из-за потери здешнего железа срывается строительство паровозов на Путиловских заводах, а тут еще и нападение на железную дорогу…

— Так у вас, княжич, и вовсе не противугубернский, а целый противуимперский заговор выходит! — с принужденным смешком сказал губернатор, но на лице его было изрядное смятение.

— Может, я и преувеличиваю… Однако спросит у меня князь Белозерский, глава рода — пусть чужого, но все же глава! — боевой генерал, член Государственного Совета, как мы держали нити к заговору в руках и сами оборвали их — и я не буду знать, что ответить! — пробормотал Урусов.

— Бывший член Государственного Совета! — почти взорвался Лаппо-Данилевский. — Нынче он просто частное лицо! Вы не обязаны ему отчетом!

— Если бы у нас в империи мы отчитывались лишь тем, кому обязаны, вас бы, сударь, сейчас в этом кабинете не было!

— Иван Яковлевич изрядно городу помог — фонари новые поставил, на кладбищах ограды обновил! — вступился губернатор. — После недавних событий это куда как важно! А ежели вы правы и губернию ожидают новые потрясения… — Дурново огладил бороду еще раз и заключил, — … его помощь будет особенно ценна. Хоть с этой стороны себя обезопасим, — он многозначительно поглядел именно на Митю, но тот взгляда не понял. — Аркадий Валерьянович, озаботьтесь, чтоб ваши люди были наготове. Любые не то, что волнения — пьяные драки, и те немедленно пресекать! И быть сугубо внимательными к любым… ко всему! Подозрительные личности, либо события, странности — что угодно! Потапенко, Мелков — вас то же самое касается!

— Будет исполнено, ваше превосходительство! — всячески демонстрируя молодцеватость и исполнительность, вытянулся Мелков. — Глаз не спустим!

— Поручик… А, впрочем, я буду говорить с вашим полковником… А вы глядите у меня — никаких отпусков, никаких загулов и ночевок вне лагерей! Не знаю, как обернется, но полагаю, господа уланы не захотят, чтоб герой турецкой войны увидел в полку разброд и расхлябанность.

— Никак нет! То есть, так точно, ваше превосходительство! Не посрамим!