Читаем Князь Михаил Вишневецкий полностью

Тольтини твердо решил довести план свой до конца. Обстоятельства складывались для него весьма благоприятно, так как король постоянно нарекал, что под предлогом болезни от него многое скрывают и не говорят правды. Особенно беспокоило его вторжение в Буковину, ознаменованную в былое время тяжкими поражениями польских войск. Тольтини в разговорах с королем резко осуждал утаивание известий, так как неосведомленность осуждала короля на полное бездействие.

На ужин дали Михаилу в этот день его любимое жаркое из чирков [87]; он слишком приналег на них с болезненной жадностью, которой в душе стыдился. Вскоре после того он лег в довольно веселом и оживленном настроении. Итальянец, всячески старавшийся улучить минуту, чтобы поговорить с королем наедине, прокрался в спальню, когда в ней никого не было, так как все, до пажей включительно, дежуривших у входа, пошли ужинать.

Воспользовавшись случаем, Тольтини сел у изголовья короля и стал развлекать его всевозможными привезенными из Варшавы кривотолками.

— Какое мне дело до всех ваших сплетен, — сказал король довольно весело, — я предпочел бы получить достоверные известия о Собесском и о Паце. Пац писал и жаловался, будто коронный гетман, идущий впереди, так очищает край, что ему, Пацу, идущему по его следам, нечем кормить солдат. Уже несколько дней, как не было свежих новостей.

— Может быть все происходит от чрезмерных опасений за здоровье вашего величества, — начал итальянец, — однако, порицать такую заботливость нельзя, раз она от доброго сердца. Хотя, по моему мнению, ксендз подканцлер и весь двор преувеличивают слабость и впечатлительность вашего величества. Мне кажется, что откровенность во всем, что касается войны, была бы гораздо полезнее, так как подготовила бы ко всякого рода случайностям.

— Так оно и есть на самом деле, — живо подхватил Михаил, — ибо, зная о всех предосторожностях, о совершенно излишнем старании оградить меня от новостей, я еще более тревожусь; а воображение рисует мне разные ужасы, хуже чего и быть не может.

Тольтини улыбался и многозначительно оглядывался по сторонам, как бы в страхе, что его подслушают. А король сейчас же заподозрил, что итальянец кое-что знает и может открыть ему глаза на многое.

— Хоть ты-то будь откровенен, если что знаешь, — молвил он, обращаясь к итальянцу.

— Даже если бы знал, — возразил Тольтини, — то побоялся бы, так строго запрещено сообщать что-либо вашему величеству помимо ксендза-епископа; сохрани Бог, я бы погиб!

Король очень взволновался.

— Боже милостивый! — воскликнул он, — не настолько же я болен и не впал еще в младенчество, чтобы нуждаться в такой опеке! Сердит меня это!

Итальянец пожал плечами и продолжал молчать.

— Да говори же, если есть какие-нибудь новости! — нервничал король. — У меня довольно силы, чтобы слышать правду, и я не боюсь.

— Не могу, — чуть слышно сказал Тольтини, наклоняясь к его уху, — ваше королевское величество невольно можете проговориться, а так как здесь не было никого, кроме меня, я бы остался в подозрении, и мне бы не простили…

— Я в жизни никого не предал, — стал умолять его король, — прошу тебя, если знаешь что-либо от меня скрытое, скажи… скажи! Век буду тебе признателен.

С этими словами, зная алчность Тольтини, король, подумав, с трудом снял с исхудавшего пальца левой руки драгоценный перстень со смарагдом и протянул его Тольтини. Тот для вида стал отказываться, а потом, низко кланяясь, принял перстень и поцеловал Михаилу руку.

Глаза короля горели любопытством и тревогой; понятно, то утаенное не могло быть благоприятным, и он весь дрожал.

— То, что они окружают тайной, — начал итальянец едва слышно, — совсем не заслуживает таких предосторожностей… да и вовсе не так важно, как им кажется…

— Ах, — перебил король, — милейший Келпш и двоюродная сестра моя, пани кравчина, действительно обходятся со мной, как с ребенком. У меня больше мужества и твердости, чем у них: вся жизнь моя тому порукой. Ну, говори же, говори, скорее! Что там такое! — приказал он, обратившись к Тольтини.

Итальянец стал улыбаться.

— По-моему, все это вздор. Султан снарядил к вашему величеству посла с подарками, и будто ограничился присылкой халата, каким обычно одаривает своих вассалов, да кстати напоминает и о дани…

Говоря, Тольтини следил за королем и испугался, увидев впечатление, произведенное на жадно слушавшего Михаила. Король побледнел как полотно, затрясся, на лбу выступил крупный пот… он обессилел и должен был опереться на руки… Он молчал… слышалось только ускоренное, затрудненное дыхание и грудные хрипы…

— Все это вздор, — прибавил Тольтини.

— Приехал? Посол приехал? — лихорадочно подхватил король.

Итальянец смутился и снова струсил.

— Наверное не знаю… истинно говорю, не знаю… и прибавил. — Одни болтают, будто он здесь сидит под стражей в гостинице; другие, будто едет; третьи утверждают, что гетман перехватил его в пути…

Перейти на страницу:

Все книги серии История Польши

Древнее сказание
Древнее сказание

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
Старое предание. Роман из жизни IX века
Старое предание. Роман из жизни IX века

Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы. В романе есть увлекательная любовная линия, очень оживляющая сюжет:Герою романа, молодому и богатому кмету Доману с первого взгляда запала в душу красавица Дива. Но она отказалась выйти за него замуж, т.к. с детства знала, что её предназначение — быть жрицей в храме богини Нии на острове Ледница. Доман не принял её отказа и на Ивана Купала похитил Диву. Дива, защищаясь, ранила Домана и скрылась на Леднице.Но судьба всё равно свела их….По сюжету этого романа польский режиссёр Ежи Гофман поставил фильм «Когда солнце было богом».

Елизавета Моисеевна Рифтина , Иван Константинович Горский , Кинга Эмильевна Сенкевич , Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
С престола в монастырь (Любони)
С престола в монастырь (Любони)

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский , Юзеф Игнацы Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Оптимистка (ЛП)
Оптимистка (ЛП)

Секреты. Они есть у каждого. Большие и маленькие. Иногда раскрытие секретов исцеляет, А иногда губит. Жизнь Кейт Седжвик никак нельзя назвать обычной. Она пережила тяжелые испытания и трагедию, но не смотря на это сохранила веселость и жизнерадостность. (Вот почему лучший друг Гас называет ее Оптимисткой). Кейт - волевая, забавная, умная и музыкально одаренная девушка. Она никогда не верила в любовь. Поэтому, когда Кейт покидает Сан Диего для учебы в колледже, в маленьком городке Грант в Миннесоте, меньше всего она ожидает влюбиться в Келлера Бэнкса. Их тянет друг к другу. Но у обоих есть причины сопротивляться этому. У обоих есть секреты. Иногда раскрытие секретов исцеляет, А иногда губит.

Ким Холден , КНИГОЗАВИСИМЫЕ Группа , Холден Ким

Современные любовные романы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Романы