Князь мира

- Да ты не перебивай… я и сам по малоумству собьюсь… подожди. Ты думаешь, на свете нет добрых людей? Есь… есь, Никита Мироныч, есь на свете добрые люди. Только мы их не замечаем, да и они тоже не замечают себя… Так и играем в злую прятку друг с другом. Постой… погоди… а я вот как увижу, что добрый человек идет мне навстречу, так сейчас вот так пальчиком ему, чтобы остановился и душу открыл… "Ты добрый челэк?" - спрошу. "Добрый!" - ответит. "Ну, и я тоже, - скажу тут, - тоже не злой! Подай Христа ради…"

- Так тебе, гольтепе, и поверили, - перебил староста.

- Где же поверить, - спокойно продолжал Недотяпа, - и добрый челэк тут не поверит… А я ему прямо в глаза, чтобы уразумел без дальнего слова: я, мол, добрый челэк… рысачок! Клади мне в шапку семитку али копеечку брось, Христа оспода ради… Понял, мол?.. Кровный, значит, рысак, осподу богу, мол, добрый челэк, тружусь и барыне своей вот оброк собираю, и ты со мною трудись, и тебе от этого лучше будет. Ну, добрый челэк посмеется, посмеется и по доброте своей сунет за такую прибаутку семитку, а злой… злой что ж, даст пинка, и за это спасибо.

- Да, - поглядел Никита Мироныч странными, непонимающими глазами на Недотяну, - не поймешь хорошо, то ли ты дурак, то ли ты жулик! И то ли ты бога так обманываешь, то ли людей? Нет, у нас с барыней проще: раз в глаз, хлоп в лоб - и готово! А деньги ты принес, так это и верно, что молодец! Барыня, наверно, к себе даже по такому случаю допустит. Ты, когда позовут, смотри, дурак, не наследи! Вот уж истинно сказано, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь: ведь барыня хотела тебя на щенка променять, а тут эна-ка - денег-то куча!

Подошел Никита Мироныч к столу и в жадности своей не заметил, как медяки вдруг засияли, словно не медяки, а новенькие золотые, как от этого сиянья всю старостину избу обдало светом. Стал Никита Мироныч считать и за счетом этим так обжаднел и забылся, что, кажется, совсем забыл про Недотяпу; сосчитает кучку, отложит, а проверит - выходит вроде как больше; столько насчитал, что в голове закружилось, пока с печки спросонья баба его истошным голосом вдруг не завыла:

- Никита… Никита… батюшки, горим! Го…орим!

И с печки упала…

Встряхнулся Никита Мироныч, глядит: баба лежит и волосы на себе рвет в полусонье. Оглянулся кругом - нет Недотяпы!

- Нишкни, полудура! - ткнул Никита Мироныч жену. - Протри глаза, сонное царство!

- Ой, Мироныч!.. В глаза такой свет ударил, никак спопашиться не могу!..

Подбежал Никита Мироныч к окну - никого, темь за окном выколи глаз, выбежал в сени, перекрестился, а в сени тоже свет идет со двора, прильнул к щелке Никита Мироныч, не подумал хитрый мужик, что пожар, как бабе-дуре его показалось, видит: стоит Недотяпа в самом темном закоулке двора и быку Терехе за ухом чешет, а тот с таким удовольствием, видно, вытянул к нему лысатую морду, и лижет шершавым языком скуластые щеки, и хвостом машет на ясли, словно кадилом.

Дивно округ головы Недотяпы горит крохотный и едва обозначенный тусклым золотом венчик, какие бывают у святых на дешевых, базарной работы иконах, над Недотяпой вроде как небо синеет, и в самом деле в том углу разобрана крыша, о чем сейчас как будто забыл Никита Мироныч, дивно ему смотреть, что на дворе видно все, как при лучине, овцы тянутся из кутка к Недотяпе, теленок высунул голову и тоже вроде как жвакает у него отвисшую полу, куры приподнялись на нашесте и тоже уставили беспокойные носики в угол, где крыша раскрыта и где стоит этот чудак Недотяпа, высокий, нескладный, а в темноте даже и страшный немного, вот-вот сейчас закудахчут в такой необозначенный час, а петух кверху двумя щитами крылья расправил, потянулся, словно спросонок, хлопнул сполошно ими три раза и закукарекал на Недотяпу, инда у Никиты Мироныча в обоих ушах звонко отдалось, зажмурился он на минуту от этого крика, и по соломенной крыше над головой Никиты Мироныча вдруг зашелестело, зашурхалось, словно барыня там проходила в своем роскошном шелковом платье, в котором она в Питер с майором когда-то езжала. Глядит Никита Мироныч: нет Недотяпы, и бык поднял голову кверху и тоже обнюхивает воздух и стенку, сквозь которую скрылся чудной мужичонко.